овом сражении снежками во дворе школы. После этого, замёрзшие, мокрые и едва переводя дух, они вернулись к камину в слизеринской гостиной, где Асмодея опробовала свой новый шахматный набор, великолепно проиграв Дафне. Перекусив сэндвичами с индейкой, лепёшками, сочными бисквитами и рождественским пирогом, девочки почувствовали себя наевшимися и слишком сонными, чтобы что-нибудь ещё делать до сна, кроме как сидеть и смотреть, на пляшущие языки огня в камине. В тот день Асмодея провела лучшее Рождество в своей жизни. И всё же была одна мысль, которая весь день напоминала о себе, находясь где-то глубоко в ее сознании. Лишь забравшись в постель, она наконец-то смогла подумать и об этом: о мантии-невидимке и о том, кто мог бы ее послать. Дафна, объевшаяся индейки и пирога, и не тревожимая ничем загадочным, заснула практически сразу же, как задернула полог своей кровати. Асмодея наклонилась через край своей собственной и вытащила из-под неё мантию. Ее отцу... Она принадлежал ее отцу. Девочка позволила материи растечься по своим рукам, она была мягче шелка, лёгкая, как воздух. В письме говорилось — используй её с умом. И сейчас, она должна попробовать. Асмодея слезла с кровати и закуталась в мантию. Посмотрев на свои ноги, она увидела лишь лунный свет и тени. Ощущение было очень странным. "Используй её с умом." — внезапно Асмодея ощутила необъяснимую бодрость. Весь Хогвартс был открыт для нее с этой мантией. Волнение охватило девочку, пока она стояла посреди темноты и молчания. В ней она могла пойти куда угодно, и Филч никогда бы не узнал. Дафна что-то забормотала во сне. Должна ли Асмодея разбудить ее? Что-то остановило девочку... Это была мантия ее отца... и она почувствовала, что в этот раз — в первый раз, — она хотела воспользоваться ею одна. Асмодея вышла из спальни, спустилась по лестнице, прошла по гостиной и вышла в коридор. Куда ей пойти? Она остановилась и задумалась, сердце ее колотилось. А затем она поняла. Запретная Секция в библиотеке! Она сможет читать так долго, как ей захочется; ровно столько, чтобы не попасться. Кивнув самой себе, она отправилась в путь, по дороге закутываясь в мантию-Невидимку. В библиотеке было совершенно темно и очень жутко. Асмодея зажгла лампу, чтобы видеть, куда идти вдоль книжных рядов. Казалось, что лампа парила рядом в воздухе, и хотя Асмодея могла чувствовать, как держит её в руке, от этого зрелища у нее по спине пробегали мурашки. Запретная секция была в дальнем конце библиотеки. Осторожно переступив через веревку, которая отделяла эти книги от остальной библиотеки, она приподняла лампу, чтобы прочесть названия. Но к большому сожалению девочки, они ни о чём ей не говорили. Их отслаивающиеся, поблекшие золотые буквы составляли слова на языках, которые Асмодея не могла понять. На некоторых вообще не было названий. На одной из книг было тёмное пятно, ужасно похожее на кровь. Мурашки пробежались по спине девочки. Может быть, ей почудилось, а может — нет, но она подумала, что от книг доносился слабый шёпот, как будто они знали, что здесь был кто-то, кого быть не должно. Она должна была с чего-нибудь начать. Осторожно поставив лампу на пол, Асмодея осмотрела нижнюю полку в поисках необычно выглядящих книг. Большой том в чёрных и серебристых тонах привлек ее внимание. Она вынула его с трудом, поскольку тот был очень тяжёлый, и, едва удерживая книгу на коленке, раскрыла её. Пронзительный, леденящий кровь визг разорвал тишину — книга кричала! Асмодея захлопнула её, но крик продолжался на одной резкой, непрерывной, оглушительной ноте. Она попятилась назад и, споткнувшись, сбила лампу, которая сразу же погасла. В панике она услышала шаги в коридоре — запихнув вопящую книгу назад на полку, она бросилась прочь со всех ног. Асмодея миновала Филча в дверном проёме; тусклые, дикие глаза завхоза смотрели прямо сквозь нее, и Асмодея проскользнула под его вытянутой рукой, после чего выбежала в коридор. Вопли книги всё ещё звучали у нее в ушах. Внезапно девочка остановилась возле высоких рыцарских доспехов. Ее мысли были настолько заняты бегством подальше от библиотеки, что она совсем не смотрела, куда бежит. Может быть из-за темноты она совсем не узнала то место, в котором в итоге оказалась. Насколько она помнила, рыцарские доспехи были возле кухни, но сейчас она должна была находиться пятью этажами выше. — Вы говорили мне приходить прямо к вам, профессор, если кто-нибудь будет блуждать по школе ночью, и сейчас кто-то был в Запретной Секции библиотеки! Асмодея почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Где бы она ни была, Филч определенно знал к этому месту короткий путь, потому что его приглушённый, мерзкий голос становился всё ближе. К ужасу Асмодеи, тем, кто ответил Филчу, оказался Северус Снейп: — Запретная Секция? Что ж, они не мог уйти далеко, мы их поймаем. Асмодея стояла как вкопанная, пока Филч и Снейп выходили из-за угла впереди. Они не могли видеть ее, но коридор был довольно узкий и, подойдя ближе, они могли наткнуться прямо на девочку... Мантия не делала Асмодею бесплотной. Она попятилась назад так тихо, как только могла. Слева от нее была приоткрытая дверь. Это была ее единственная надежда. Она протиснулась в комнату, затаив дыхание и стараясь не двигать дверью, и к своему облегчению, сумела попасть внутрь так, чтобы Снейп и Филч ничего не заметили. Когда они проходили мимо нее, Асмодея прислонилась к стене, глубоко дыша и прислушиваясь к их удаляющимся шагам. Она чуть было не попалась. Прошло несколько секунд, прежде чем она обратила внимание на комнату, в которой спряталась. Она выглядела, как неиспользуемый класс. Темные очертания парт и стульев громоздились возле стен, была перевернутая корзина для бумаг, — но прямо напротив стены, лицом к которой она стояла, была вещь, казавшаяся здесь совсем не к месту, словно кто-то поставил её сюда лишь затем, чтобы она не мешалась. Это было великолепное зеркало, высотой до потолка, в богато украшенной позолоченной раме, стоящее на двух когтистых лапах. Сверху полукругом была вырезана надпись: «Яиналеж иовта оци леов тенюа выза копя». Теперь, когда не было слышно Филча и Снейпа, ее паника улетучилась, и Асмодея подошла ближе к зеркалу, желая посмотреть на себя, но вновь не увидеть там отражения. Она встала прямо напротив него. И ей пришлось закрыть рот рукой, чтобы удержаться от крика. Она резко повернулась. Ее сердце застучало гораздо быстрее, чем когда книга издала вопль — потому что она увидела в зеркале не только себя, но ещё и двух людей, стоявших прямо за ней. Однако комната была пуста. Учащенно дыша, она медленно повернулась обратно к зеркалу... * * * На следующее утро снег за окном всё ещё не растаял. — Не хочешь сыграть в шахматы, Асми? — спросила Дафна за завтраком в Большом зале. — Нет. — ответила девочка, задумчиво водя ложкой в тарелке с овсянкой. — Тогда может спустимся и поиграем с остальными после завтрака? — Нет... ты иди... — Асмодея отвечала безразличным голосом. — Ты здорова? выглядишь бледной... — Дафна начала немного беспокоиться. — Все нормально, просто я вчера переутомилась... Но у Асмодеи в голове была лишь одна мысль: вернуться вечером к зеркалу и встать напротив него, и никто ее не остановит! В третью ночь она нашла путь гораздо быстрее, чем раньше. Она шла настолько быстро, что сама понимала, что производит больше шума, чем следовало бы, но к счастью, она никого не встретила. И там снова были ее родители, которые улыбались ей. Асмодея села на пол напротив зеркала. Она собирался остаться тут на всю ночь, со своей семьей, и не было ничего, что могло бы ее остановить. Совсем ничего. Кроме… — Итак… ты снова вернулась, Асмодея? Внутри у девочки всё оборвалось, а по спине пробежал холодок. Она оглянулась. На одной из парт у стены сидел никто иной, как Альбус Дамблдор. Должно быть, Асмодея прошла мимо него, так стремясь попасть к зеркалу, что даже не заметила директора. — Я... я не видела вас, сэр. — Удивительно, какой близорукой ты становишься, когда невидима, — сказал Дамблдор, и Асмодея с облегчением увидела, что он улыбается. — Итак, — сказал Дамблдор, слезая с парты и садясь на пол вместе с Асмодеей, — ты, как и сотни других до тебя, открыла очарование "Зеркала Йиналеж". — Я не знала, что оно так называется, сэр. — Но я надеюсь, ты уже поняла к этому моменту, что оно делает? — Оно… ну… оно показывает мне мою семью. — ответила Асмодея. — Как оно показало разные вещи всем, кто видел его до тебя. — директор строго посмотрел на ученицу. — Но как вы узнали? — девочка чувствовала себя не в своей тарелке, вот так просто попавшись за нарушением школьных правил. — Мне не нужна мантия, чтобы стать невидимым, — мягко сказал Дамблдор, — может быть, теперь ты догадалась, что показывает нам зеркало? Асмодея покачала головой. — Давай я объясню. Самый счастливый человек на земле мог бы использовать Зеркало Йиналеж как обыкновенное зеркало, то есть, он бы смотрел в него и видел себя именно таким, каков он есть. Это тебе поможет? Асмодея подумала. Затем она сказала медленно: — Оно показывает нам то, чего мы хотим… чего бы мы ни хотели… — И да, и нет. — тихо ответил Дамблдор. — Оно показывает нам ни больше и ни меньше, чем глубочайшее, самое отчаянное желание наших сердец. Ты, никогда не знавшая свою семью, видишь её стоящей в