ти в ужасном состоянии. — Дело не только в моей руке, — прошептала она, — хотя и есть ощущение, что она скоро отвалится. Я боюсь отпускать вас самих. Асмодея и Драко попытались успокоить Дафну. — В полночь субботы всё закончится. — сказала Асмодея, но Дафну это совсем не утешило. Наоборот, мгновенно покрывшись потом, она резко села в кровати. — В полночь субботы! — хрипло повторила она. — О, нет... Нет-нет… я только что вспомнила… в книге, которую я вернула в библиотеку, лежало письмо отца. Кто-то теперь наверняка знает, что мы собираемся отправить Норберта! Ответить Драко с Асмодеей не успели, так как в этот момент вошла мадам Помфри и выставила их, заявив, что Дафне необходимо поспать. — Уже слишком поздно менять план. — сказала Асмодея Драко, пока они шли в подземелья. — У нас нет времени, чтобы послать ещё одну сову, и это наш единственный шанс избавиться от Норберта. Придется рискнуть. Повезло, что у нас по-прежнему есть мантия невидимка, о которой никто не знает. Когда они пришли к Хагриду, чтобы рассказать о случившемся, то обнаружили датского дога Клыка сидящим снаружи с перебинтованным хвостом, а сам Хагрид для разговора открыл только окно. — Вам не стоит заходить, — тяжело дышал он. — Норберт расшалился… ничего особенного, управлюсь. Когда они рассказали ему о письме отца Дафны, глаза великана наполнились слезами. Впрочем, возможно, это произошло из-за того, что Норберт с той стороны укусил его за ногу. — Аааа! Ничего, всё в порядке, сапог он не прокусит… играет просто… он же ещё всего-навсего ребёнок. "Ребёнок" ударил хвостом в стену так, что стекла в окне задрожали. Асмодея и Драко пошли обратно в замок с ощущением, что дождаться субботы будет ох как нелегко. Они бы, конечно, посочувствовали Хагриду, когда тому пришло время распрощаться с Норбертом, если бы так не волновались по поводу предстоящего дела. В субботу стояла очень темная, облачная ночь, и они слегка припоздали к лесничему, потому что пришлось ждать, пока полтергейст Пивз, играющий в сквош в вестибюле, не уберётся оттуда. Хагрид уже упаковал Норберта в большой ящик и кое-как наложил заклятие сна. — Я ему там в дорогу положил кучу крыс и немного бренди, — глухим голосом сказал Хагрид. — И ещё плюшевого мишку, чтобы он не заскучал. Из ящика раздался звук, который подсказал Драко и Асмодее, что плюшевый мишка только что лишился головы. — Прощай, Норберт! — всхлипнул Хагрид, когда ученики накрыли ящик мантией невидимкой, после чего забрались под нее сами. — Мамочка тебя никогда не забудет! Как им удалось дотащить ящик до замка, они и сами не поняли. До полуночи оставалось совсем немного, когда они подняли Норберта по мраморной лестнице в вестибюле и потащили дальше, по тёмным коридорам. Ещё одна лестница вверх, затем ещё… Даже самая короткая дорога, вычисленная Асмодеей, не сильно упрощала работу. — Ещё немного осталось! — тяжело дышал Драко, когда они добрались до входа в астрономическую башню. От неожиданного движения впереди, они чуть было не выронили ящик. Забыв о своей невидимости, они спрятались в тени, вглядываясь в темные очертания двух вцепившихся друг в друга людей в десяти футах перед ними. Наконец, зажглась лампа. Профессор МакГонагалл в клетчатом халате и сеточкой на голове держала Рона Уизли за ухо. — Вы будете наказаны! — возмутилась она. — И двадцать штрафных очков Гриффиндору! Шастать посреди ночи! Да как вы посмели?! — Вы не понимаете, профессор. Сейчас сюда придет Поттер… с драконом! — Что за вздор! Как смеете вы говорить мне подобную чушь?! Следуйте за мной... Ради такого дела, придется обратиться к Директору! После этого крутая винтовая лестница, ведущая наверх, показалась сущей ерундой. Наконец, они вышли на холодный ночной воздух, сбросили мантию и смогли отдышаться. — Уизел получил наказание! — Драко усмехнулся. — Вот бы лично глянуть, как его будут наказывать! — Не надо! — посоветовала ему Асмодея, пытаясь перевести дух. — Отдадим Норберта и спать... Я безумно устала. Они ждали последние минуты до полуночи, продолжая посмеиваться над Уизли. В ящике начал возиться Норберт. Минут через десять из темноты вынырнули четыре метлы. Люди отца Дафны оказались хмурыми, но практичными ребятами. Они показали Драко и Асмодее упряжь, которую надели на себя, чтобы нести Норберта между ними. Затем они помогли закрепить в ней ящик и обменялись рукопожатиями с Малфоем и Асмодеей, которые не забыли их поблагодарить. Ящик с Норбертом уплывал всё дальше и дальше, пока не исчез из виду совсем. Теперь, избавившись от Норберта, они спускались по спиральной лестнице налегке, и так же легко было на сердце. Дракона больше нет… Уизли наказан… Что ещё нужно для счастья? Ответ ожидал их у подножия лестницы. Как только они вышли в коридор, из темноты вдруг выплыло злобное лицо завхоза Филча. — Так, так, так… — прошептал он. — Кажется, у вас ребята проблемы. Они забыли мантию невидимку на вершине башни. Хуже и быть не могло! Филч отвёл их вниз, в кабинет профессора МакГонагалл, где они сели и начали ждать, не говоря друг другу ни слова. Асмодея внезапно почувствовала, что дрожит. Оправдания, алиби и самые дикие истории роились в голове Драко, причём каждая последующая версия была более удивительная, чем предыдущая. Однако... На этот раз он не знал, как выпутаться из неприятностей. Их загнали в угол. Как они могли так сглупить и забыть мантию? Теперь профессор Снейп ни за что на свете не простит им пребывание вне спальни и блуждание по школе посреди ночи, не говоря уже о том, что они забрались на самую высокую астрономическую башню, в которую вход разрешён только во время занятий. А если ещё добавить сюда Норберта и мантию невидимку, то тогда им смело можно идти паковать вещи. Если ребята думали, что хуже уже быть не может, то они ошибались. Профессор МакГонагалл вела следом за собой и Лонгботтома. — Но профессор! — воскликнул Невилл, как только увидел их двоих. — Я пытался найти вас, чтобы предупредить: я слышал, как Рон сказал, что поймает этих двоих, он сказал, что у них есть дра… Но профессор МакГонагалл перебила его. Когда она нависла над мальчиком, казалось, что скорее это она вот-вот выдохнет огонь, чем Норберт. — Я не ожидала такого ни от одного из вас. По словам мистера Филча, вы были в астрономической башне. Сейчас час ночи. Объяснитесь! Впервые Асмодея не могла ответить на вопрос учителя. Она уставилась на свои тапочки, замерев, словно статуя. — По-моему, у меня есть хорошее объяснение происходящему... — сказала профессор МакГонагалл. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться! Вы рассказали Рональду Уизли какую-то небылицу о драконе, чтобы выманить его ночью из постели и вовлечь в неприятности. Я его уже поймала. Видимо, вы находите смешным то, что Лонгботтом услышал эту историю и тоже в неё поверил? Отвратительно! — сказала профессор МакГонагалл. — Четыре ученика ночью не в постелях! Просто неслыханно! А вы, мисс Поттер?! Я думала, в вас больше здравого смысла. А что до вас, мистер Малфой, я считала, что для вас Слизерин значит гораздо больше! Все будут наказаны… и с Слизерина снимается пятьдесят баллов. Мой факультет достаточно пострадал по вашей вине! — Пятьдесят? — ахнула Асмодея. Теперь они потеряют лидирующую позицию. Позицию, которую они заняли благодаря победе их команды в последнем матче по Квиддичу. — Пятьдесят баллов с каждого! — сказала профессор МакГонагалл, тяжело дыша длинным острым носом. — Профессор… пожалуйста… — проговорил бледный Драко. — Вы не можете… — Асмодея подняла голову, но была тут же перебита профессором. — Не говорите мне, что я могу, а что нет, Поттер! А теперь, все возвращайтесь в постели. Мне ещё никогда не было так стыдно за учеников этой школы. Сто потерянных баллов. Это отбрасывало Слизерин на последнее место. В одну ночь они уничтожили все шансы факультета на победу в Кубке Школы. У Асмодеи было такое чувство, будто бы все потеряно... Как им теперь всё исправить? Драко не спал всю ночь. Он будто слышал, как Асмодея плачет за стенкой, тихо всхлипывая в подушку, на протяжении нескольких часов до рассвета. Драко не мог ничего придумать, чтобы как-то утешить ее. Он знал, что она, как и он сам, с ужасом ждёт утра. Что случится, когда остальные Слизеринцы узнают, что они сделали? Сначала Слизеринцы, на следующий день проходя мимо гигантских песочных часов, отсчитывающих баллы факультетов, решили, что произошла какая-то ошибка. Как вдруг могло случиться, что у них неожиданно стало на сто баллов меньше, чем вчера? А затем поползли слухи, что Асмодея Поттер, знаменитая Поттер, стала виной потери всех этих баллов. Она, и ещё какой-то глупый первогодка. Асмодея вдруг превратилась в самого ненавистного ученика школы. Даже Рэйвенкловцы и Пуффендуйцы отвернулись от нее, потому что все просто спали и видели, как Гриффиндор выигрывает Кубок Школы. Куда бы ни пошла Асмодея, на нее показывали пальцем и отпускали оскорбления, даже не утруждая себя понизить голос. Гриффиндорцы же, напротив, при ее появлении хлопали в ладоши, свистели и приветствовали словами: «Спасибо, Поттер, теперь мы твои должники!». Только Дафна не отвернулась от нее. — Все забудут об этом через несколько недель. Из-за тупости дружков Малфоя постоянно снимают баллы с момента их появления здесь, но ничего, мы снова в