рассказать… я хотела бы узнать правду о… — Правду. — вздохнул Дамблдор. — Это самая прекрасная и ужасная вещь на свете, с ней надо обращаться осторожно. Тем не менее, я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет очень хорошей причины не делать этого, но в таком случае я заранее прошу извинить меня. Лгать я, разумеется, не буду. — Хорошо… Волдеморт сказал, что он убил мою маму только потому, что она пыталась не дать ему убить меня… Но почему он хотел убить в первую очередь именно меня? На этот раз Дамблдор вздохнул ещё глубже. — Увы, на этот твой первый вопрос я как раз ответить и не могу. Не сегодня. Не сейчас. Когда-нибудь ты узнаешь… не думай об этом сейчас, Асмодея. Когда станешь чуть постарше… я понимаю, что тебе это не нравится… когда ты будешь готова к этому, ты всё узнаешь. И Асмодея поняла, что лучше не настаивать. — Но почему Квиррелл не мог дотронуться до меня? — Твоя мама погибла, чтобы спасти тебя. Если в этом мире существует нечто, чего Волдеморт не в состоянии понять, то это любовь. Он не понял, что такая большая любовь, как твоей матери к тебе, оставляет свой след. Не шрам, не что-то видимое… когда нас любят так глубоко, то даже если любивший нас человек ушел, его защита остается с нами навсегда. Она в самой твоей коже. Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделил свою душу с Волдемортом, поэтому и не мог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким хорошим чувством, было мучительно для него. После этого Дамблдор очень заинтересовался птичкой на подоконнике, давая Асмодее возможность вытереть глаза о простыню. Наконец, когда она опять смогла говорить спокойно, Асмодея спросила: — А мантия-невидимка? Это же вы ее прислали? Я по почерку узнала! — Ах да, случилось так, что когда-то твой отец оставил ее у меня, вот я и подумал, что она может тебе пригодиться. — глаза Дамблдора заблестели. — Весьма полезная вещица… Твой отец в основном использовал её, чтобы тайком пробраться на кухню и стащить оттуда что-нибудь вкусное. — И ещё кое-что… — Спрашивай. — Квиррелл сказал, что профессор Снейп… Квиррелл сказал, что он ненавидел моего отца. Это правда? — Ну, скажем так, они не любили друг друга. Примерно, как вы с мистером Уизли. А потом твой отец сделал нечто, чего Северус так никогда и не смог ему простить. — Что? — тут же спросила Асмодея. — Он спас ему жизнь. — спокойно сказал Дамблдор. — Что? — Да… — задумчиво сказал директор. — Забавно, как иногда работают мысли у людей, верно? Профессор Снейп не смог смириться с тем, что он в должниках у твоего отца… Я даже думаю, что он так старался хорошо относиться к тебе этом году именно потому, что хотел уравнять счет с твоим отцом. Тогда он спокойно мог бы опять продолжать ненавидеть память о нем. Но мне кажется, есть и еще кое-что... Ведь он так же хорошо дружил с твоей мамой. Асмодея попыталась понять услышанное, но кроме головной боли в результате ничего не получила, поэтому решила оставить это на потом. — И, сэр, ещё одна вещь… — Только одна? — Как я получила Камень из зеркала? — А, наконец-то, я очень рад услышать от тебя этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей, а между нами говоря, это кое-чего стоит! Понимаешь, только тот, кто хотел найти Камень — найти, но не использовать его — мог его получить. В противном случае он просто видит себя делающим золото или пьющим Эликсир Жизни. Мой мозг иногда удивляет даже меня самого… Ну что ж, хватит пока вопросов. Попрощавшись, Дамблдор покинул Больничное крыло, оставив Асмодею наедине со своими мыслями. * * * Мадам Помфри, медсестра, была приятной женщиной, но очень строгой. — Всего на пять минут, — попросила Асмодея. — Ни в коем случае. — Но вы же разрешили войти профессору Дамблдору… — Разумеется, он ведь директор, а это совсем другое дело. Тебе нужно отдохнуть. — Но я же и так отдыхаю. Смотрите, лежу себе и все такое. Ну мадам Помфри… — Ну, ладно, — согласилась она. — Но только на пять минут. И она позволила войти Дафне. — Асмодея! Дафна явно была готова броситься ей на шею, но Асмодея была даже рада, что этого не произошло, потому что голова у неё все ещё раскалывалась. — О, Асмодея, я была уверена, что ты… Дамблдор так волновался… Вся школа только об этом и говорит! — сообщил девочка. — Что же там на самом деле произошло? Это был один из тех редких моментов, когда настоящая история оказывается ещё более странной и причудливой, чем слухи. Асмодея рассказала ей все: о Квиррелле, Зеркале, Камне и Волдеморте. Девочка была очень хорошим слушателем — она ахала в правильных местах, а когда Асмодея рассказала ей, что было под тюрбаном Квиррелла, Дафна громко вскрикнула и поморщилась. — Так Камень украден? — заключила Дафна. — Теперь Фламели просто умрут? — Я тоже это спросила, но Дамблдор думает, что… как это… «для высокоорганизованного ума смерть — это всего лишь ещё одно большое приключение». — Я всегда думала, что он сумасшедший! — сказала Дафна, восхищаясь бесшабашностью директора. — А что было с тобой? — спросила Асмодея. — Ну, я вернулась без проблем и как раз бежала наверх, в учительскую, за Снейпом и встретила Малфоя, потом мы натолкнулись на Дамблдора — он уже обо всем знал. Он только спросил «Асмодея ведь пошла за ним?» и ринулся на третий этаж. — Как ты думаешь, он знал, что я это сделаю? — спросила Асмодея. — Послал мне мантию отца и все такое? — Ну знаешь, — взорвалась Дафна. — если это так… то есть, это было бы ужасно… ты ведь могла погибнуть. — Наверняка мы не знаем... — задумчиво сказала Асмодея. — Он странный человек, директор Дамблдор. Я думаю, он хотел мне дать что-то вроде шанса. Знаешь, мне кажется, он на самом деле знает обо всем, что здесь происходит. По-моему, он вполне догадывался, что мы попытаемся это сделать, и вместо того, чтобы остановить, подготовил нас к этому. Вряд ли я случайно обнаружила, как работает это зеркало. Скорее он думал, что у меня есть право встретиться с Волдемортом, если я буду к этому готова… — Тогда.. Он точно псих, раз подверг тебя такой опасности! — заключила Дафна. — Слушай, ты как хочешь, но к завтрашнему празднику по случаю окончания учебного года ты должна быть на ногах. Очки, правда, уже подсчитаны, и выиграл Гриффиндор… и последнюю игру в Квиддитч ты пропустила и не увидела — нас разгромили ребята из Рэйвенкло… но, по крайней мере еда должна быть хорошей. В этот момент вмешалась мадам Помфри. — Вы здесь уже почти пятнадцать минут, теперь МАРШ ОТСЮДА! — строго приказала она, и Дафне пришлось уйти. * * * После ночи хорошего сна Асмодея чувствовала себя почти нормально. — Я хочу пойти на праздник, — сказала она мадам Помфри, пока она наводила порядок среди множества коробок со сладостями. Я ведь могу, правда? — Профессор Дамблдор говорит, что тебе разрешено пойти, — сухо сказала она, хотя, судя по её тону, профессор Дамблдор просто не понимал, насколько это рискованно. — У тебя ещё посетитель. — О, хорошо, — сказала Асмодея — Кто? Не успела она это сказать, как в дверь протиснулись Малфой Крэбб и Гойл. Из всей троицы, только Малфой подошел к Асмодее, в то время как двое других, остались у двери. — Смотрю, тебе уже лучше! — сказал он со своей обычной ухмылкой. — Хорошо что тебя не прикончил Квиррелл, Снейп бы очень огорчился. Да и нельзя тебе умирать, иначе древний род Поттеров останется без наследников. Все ждут тебя в Большом Зале, так что давай побыстрее! — Скоро буду... — Асмодея угрюмо покачала головой. Малфой как всегда, себе на уме. Этим вечером Асмодея проделала весь свой путь на заключительный пир в одиночку. Она задержалась из-за мадам Помфри, непреклонно настаивающей на последней проверке, поэтому к ее приходу Главный Зал был уже почти полон. Он был декорирован в цвета Гриффиндора — Золотисто-Алые — выигрывавшего Кубок Школы . Огромное знамя с изображением льва Гриффиндора покрывало стену за преподавательским столом. Когда Асмодея вошла, сначала воцарилась тишина, после чего все разом заговорили. Она втиснулась на свое место между Дафной и Пэнси за столом слизерина и постаралась не обращать внимания на то, что остальные встают со своих мест, чтобы просто взглянуть на нее. К счастью, в этот момент прибыл Дамблдор и шум тут же стих. — Вот и прошел ещё один год! — радостно сообщил Дамблдор. — И я хочу немного надоесть вам старческим брюзжанием, прежде чем мы вонзим свои зубы в эти вкуснейшие лакомства. Что за год это был! Надеюсь, ваши головы теперь немножко полнее, чем год назад… и у вас есть целое лето, чтобы опустошить их как следует перед началом следующего года… А теперь, как я понимаю, пришло время вручения школьного кубка, и места расположились так: на четвертом месте находится Слизерин с тремястами пятьюдесятью очками, на третьем — Пуффендуй с тремястами пятьюдесятью двумя, Рэйвенкло заработал четыреста двадцать шесть, а Гриффиндор — четыреста семьдесят два. Шквал радостных возгласов и аплодисментов пронесся по столу Гриффиндора. Асмодея увидела, как Рон Уизли с братьями стучат своими кубкоми по столу. Это было довольно тошнотворное зрелище. — Да, да, молодцы, Гриффиндор... — сказал Дамблдор. — Тем не менее, последние события тоже должны быть учтены. Воцарилась полная тишина. Улыбки Львов слегка увяли. — Итак, — продолжил Дамблдор, — у меня есть ещё неско