Пролог.
Асмодея лежала в своей комнате и с мрачным выражением лица наблюдала за тем, как под потолком летают оживленные ею бумажные птички. Летние каникулы проходили совершенно уныло, если не считать коротких вылазок, во время которых, Асмодея летала над Литтл-Уингингом, под покровом ночи. Так, за последние две недели, девушка научилась парить в воздухе, и при этом не уставать на протяжении почти шести часов. Скорость полета достигала просто немыслимой скорости, но она ловко огибала все препятствия, типа высоковольтных вышек. Несколько минут назад, прибыло письмо от Дамблдора, который сказал, что вскоре явится за ней к Дурслям, но Асмодея не спешила собираться. Впрочем, прильнув к окну, она резво сменила свое решение. По садовой дорожке к дому приближалась высокая фигура в длинном развевающемся плаще. Асмодея вскочила, словно её ударило током, и, опрокинув стул, принялась хватать вещи с пола и как попало швырять их в чемодан. В ту секунду, когда она метнула через всю комнату школьную мантию, две книги заклинаний и пачку чипсов, прозвенел дверной звонок На первом этаже в гостиной дядя Вернон заорал: — Кой черт тут трезвонит на ночь глядя? Асмодея застыла на месте с медным телескопом в одной руке и парой туфлей в другой. Она совсем забыла предупредить Дурслей, что Дамблдор может прийти! Чуть не расхохотавшись, несмотря на состояние, близкое к панике, она перелезла через чемодан, распахнула дверь своей комнаты и как раз успела услышать глубокий звучный ГОЛОС: — Добрый вечер. Вы, вероятно, мистер Дурсль. Полагаю, Асмодея предупредила вас, что я приду за ней? Асмодея скатилась по лестнице, прыгая через две ступеньки, — Прошу прощения дядя, письмо пришло несколько минут назад, я и не думала, что Директор так быстро явится... — А, так это твой директор... — Вернон, казалось, боролся с сиюминутным желанием выгнать старика, или пригласить его в дом. В итоге, победило второе, и он пригласил Дамблдора внутрь. — Незачем, чтобы соседи видели вашу... — Необычность! Предположу, что вы хотели сказать именно это... — Альбус Дамблдор прошел в гостиную, где так же стояли Петунья и Дадли. — Профессор Дамблдор! — Петунья тут же виновато опустила голову. — Добрый вечер, миссис Дурсль! — Дамблдор чуть улыбнулся. — Прошу прощения, что злоупотребляю вашим гостеприимством, но нам с Асмодеей необходимо кое-что обсудить, вы не против? — Он так быстро взмахнул волшебной палочкой, что Асмодея едва могла уловить ее движение. От этого взмаха диван рванулся вперед и подсек всех троих Дурслей под коленки, так что они кучей повалились на сиденье. Еще один взмах — и диван скакнул на свое обычное место. — Давайте уж устроимся с удобством, — любезно промолвил Дамблдор. Когда он убирал волшебную палочку в карман, Асмодея заметила, что рука у него почернела и сморщилась, как будто обгорела. — Сэр... Что у вас с рукой? — Потом, Асмодея, — сказал Дамблдор. — Сядь, пожалуйста. Итак, — сказал ей Дамблдор, — Возникла одна трудность, которую, я надеюсь, ты сможешь для нас разрешить. Говоря «для нас», я имею в виду Орден Феникса. Но прежде всего я должен сообщить, что неделю назад было обнаружено завещание Сириуса и что он все оставил тебе. Дядя Вернон неуверенно встрепенулся на диване, но Асмодея на него не смотрела и ничего не придумала сказать, кроме: — А, понятно... — В целом, тут все очень просто, — продолжал Дамблдор. — К твоему банковскому счету в «Грин-готтсе» прибавится еще некоторое, довольно значительное, количество золота, а кроме того, к тебе переходит вся личная собственность Сириуса. Но одна часть наследства вызывает небольшие проблемы... — Наша проблема, — продолжал он, обращаясь к Асмодее, — состоит в том, что Сириус оставил тебе, среди прочего, дом номер двенадцать на площади Гриммо. — Ого, целый дом! — Вернон не сдержался и высказался. — Тот человек конечно был щедр, но я не думал, что настолько... У Асмодеи теперь будет собственное жилье! Это же чудесная новость Петунья! — Видите ли, — сказал Дамблдор, как будто не замечая бормотания дяди Вернона, — согласно семейной традиции Блэков дом всегда переходил по прямой линии к очередному наследнику мужского пола, носящему фамилию Блэк. Сириус был последним в роду, поскольку его младший брат Регулус умер раньше него и ни у того, ни у другого не было детей. В завещании четко указано, что он хочет передать дом тебе Асмодея, но тем не менее дом может быть каким-то образом заколдован, чтобы им мог владеть только чистокровный волшебник. Асмодее живо вспомнился вопящий, портрет матушки Сириуса на втором этаже дома номер двенадцать на площади Гриммо. Она сказала: — Ну еще бы! — Вот именно, — согласился Дамблдор. — И если дом действительно заколдован, право владения им,скорее всего, должно перейти к старшему из ныне живущих родственников Сириуса, то есть к его двоюродной сестре Беллатрисе Лестрейндж. Асмодея сама не заметила, как вскочила на ноги; телескоп и туфли, лежавшие у неё на коленях, покатились по полу. Беллатриса Лестрейндж, убийца Сириуса, получит её дом?! — Ни за что! — Само собой, мы бы тоже предпочли, чтобы дом ей не достался, — спокойно сказал Дамблдор. — Ситуация складывается сложная. Мы не знаем, продолжают ли еще действовать наши заклинания, например, то, благодаря которому дом не может быть отмечен ни на каких картах и планах. В любой момент на порог может ступить Беллатриса и предъявить свои права. Естественно, мы не можем там собираться, пока положение не прояснилось. — А как вы узнаете, перешел дом ко мне или нет? — К счастью, — ответил Дамблдор, — существует простая проверка. Он поставил пустой бокал на маленький столик рядом с креслом, — Понимаешь, если завещание вступило в силу, тебе в наследство, кроме дома, достался еще и... Он в взмахнул волшебной палочкой. Раздался громкий треск, и на пушистом ковре Дурслей появился скрюченный эльф-домовик с вытянутым носом-рыльцем, громадными ушами летучей мыши и большущими глазами в красных прожилках, одетый в какие-то засаленные тряпки. Тетя Петунья испустила леденящий душу вопль: на ее памяти в этом доме никогда не появлялось такой грязи. Дадли оторвал от пола большие розовые босые ноги, задрав их чуть ли не выше головы, как будто боялся, что непонятное существо может взбежать по пижамной штанине, а дядя Вернон заревел: — Это еще что за чертовщина? — Кикимер, — закончил фразу Дамблдор. — Кикимер, не пугай моих родственников! — холодно произнесла Асмодея. — Прошу прощения, Хозяйка! — пролепетал Кикимер и под удивленными взглядами остальных, домовик поклонился. — Кикимер счастлив, что сможет служить столь выдающейся волшебнице! — Что ж, это все упрощает, — жизнерадостно проговорил Дамблдор. — Похоже, Сириус знал, что делал. Ты — полноправная владелица дома номер двенадцать на площади Гриммо, а также Кикимера. — Ага, — обрадовалась Асмодея, — Кикимер... отправляйся в Хогвартс, будешь работать там на кухне вместе с другими домовиками. Но, — Асмодея подняла руку, увидев недовольный взгляд домовика, — как только я вернусь туда, будешь служить мне. И я обещаю, что мы вернем былое величие Роду Блэк! — Хозяйка... — на глаза Кикимера навернулись слезы и с громким хлопком он все же исчез. — Так, Асмодея, твой чемодан уже собран? — М-м... — Не верила, что я на самом деле приду? — проницательно заметил Дамблдор. — Я сейчас пойду, э-э... закончу собираться, — заторопилась Асмодея, подхватив с пола телескоп и туфли. У неё ушло чуть больше десяти минут на то, чтобы разыскать все необходимое. В конце концов она вытащила из-под кровати мантию-невидимку, завинтила крышечку чернильницы с меняющими цвет чернилами, запихала в чемодан котел и кое-как захлопнула крышку. Волоча одной рукой чемодан, в другой держа клетку с Буклей, она снова спустилась на первый этаж. — Профессор... я готова. — Хорошо, — сказал Дамблдор. — Только еще одно, напоследок. — Он снова повернулся к Дурслям. — Как вы, без сомнения, знаете, через год Асмодея станет совершеннолетней... — Нет, — возразила тетя Петунья. — Прошу прощения? — вежливо удивился Дамблдор. — Нет, не станет. Она на месяц младше Дадли, а Дадли только через два года исполнится восемнадцать. — Ах вот как, — любезно сказал Дамблдор, — но у волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать лет. — Вот значит как... — настала очередь Петуньи удивляться. — Как вы уже знаете, чародей по имени Волдеморт вернулся в нашу страну. Волшебное сообщество находится в состоянии войны. Лорд Волдеморт уже несколько раз пытался убить Асмодею, и сейчас вашей племяннице грозит еще большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил её на пороге вашего дома с письмом, в котором рассказывал об убийстве её родителей и выражал надежду, что вы позаботитесь о ней, как о своем родном ребенке. Дамблдор помолчал, и хотя он не проявлял никаких внешних признаков гнева, а голос его оставался спокойным и ровным, Асмодея почувствовала идущий от него холодок и заметила, что Дурсли на диване теснее прижались друг к другу. — Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Асмодее как к дочери. От вас она не видела ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Единственное, что радует — она, по крайней мере, была избавлена от всего этого в последние несколько л