Танец кончается, и Алёна возвращается в реальность.
Радмир доволен, его лёгкая усмешка и откровенный взгляд говорят сами за себя.
Дышать всё ещё тяжело, но в центре комнаты Алёна чувствует себя словно на аукционе. Она делает шаг, и окружающее пространство слегка раздваивается – голова ещё кружится, и ноги почти не держат.
Радмир подхватывает её в последний момент перед столкновением с полом, приподнимает над землёй, с лёгкостью держа за талию, и опускает уже на кровать.
И душа снова сжимается, скручивается в узел, прячется обратно, глубоко-глубоко в тело, чтобы не дать себя увидеть.
У вещи не может быть души.
- Я уже и забыл, за что ты мне так нравишься, - шёпот касается уха. Его дыхание пахнет мятой и ещё чем-то терпким, от чего хочется чихнуть, - есть что-то такое у тебя в глазах.
Радмир сжимает её подбородок, поворачивая к себе, и пристально вглядывается в глаза, а спустя секунду уже нашаривает губы.
Бегущая строка в голове вспыхивает с прежней силой. Может, это её Радмир видит в глазах?
Нервный смешок прорывается наружу, и чтобы скрыть его, Алёна выгибается, подставляя Радмиру шею и грудь и отбрасывая голову назад. На потолке снова те же узоры, похожие на восточные цветы.
Радмир не стремится доставить ей удовольствие – всё в этом дворце направлено лишь на удовлетворение его потребностей. Он подхватывает Алёну за бёдра, заставляя выгнуться; мелко дрожащие от нетерпения пальцы скользят по её спине, отбрасывая волосы.
Искусанные губы снова пульсируют болью.
Последний толчок разливается по телу горячей волной, отдающейся в каждой клеточке, и Алёна не может, да и не хочет сейчас сдержать протяжный стон. В этот момент она чувствует то, что ценит на свете больше, чем что бы то ни было – свободу. Бесконечную свободу, отсутствие пределов и границ.
Она запрокидывает голову, встречая взгляд тёмных глаз.
Захоти он лечь рядом, прижать её к себе и провести так целый день, Алёна не стала бы возражать.
Но он наклоняется к самому её лицу, лёгким движением откидывая с него мокрые пряди, и шепчет, почти касаясь губами уха:
- Ты моя, Искорка.
Иллюзия свободы тает, растекается быстрее лужицы бензина, ползущей по грязному асфальту и вот-вот готовой достигнуть искрящегося кабеля.
«Терпи-терпи-терпи»
И тогда, возможно, когда-нибудь она снова окажется по правильную сторону экрана…
Конец