— В прошлом году все считали, что у меня не все дома, — возражаю я.
— Не все. И мы не в прошлом году, а время доказало твою правоту. Понимаешь, Гарри, если ты скажешь, что Сам-Знаешь-Кто завтра планирует вторжение в Хогвартс, тебе поверят, потому что решат, ну, что…
— Что у меня в голове прямая спутниковая связь с этой сволочью, — я с остервенением высыпаю в котел коготки ящериц.
— Ч-что?..
— Да неважно… Ладно, пока никто к нам не вторгается, если что — оповещу.
Ладонь Невилла касается моего локтя:
— Не закипай. Никто не говорит, что тебе легко.
— И на том спасибо, — я хмыкаю, потом все-таки улыбаюсь. На душе не становится легче — но настроение немного улучшается.
И кстати — у меня сегодня будет легилименция? Он ничего вчера не сказал по этому поводу, может быть, он занят, а у меня немереное количество литературы надо перечитать к экзаменам… Но сегодня понедельник. А по понедельникам он со мной занимается.
Это уже привычка — не уверен, что полезная — видеть его через день. Наедине. Учиться защищаться — нападать — и отдыхать потом, слушая его скептические замечания по поводу моих умственных и магических способностей. Зато там спокойно.
Я спущусь вечером в подземелья.
* * *
После уроков Гермиона нерешительно предлагает направиться в библиотеку. Хмурый Рон стоит за ее плечом, наверное, получив четкие указания помириться со мной при первой представившейся возможности.
Не сейчас. Мне откровенно не хочется выяснять отношения — к тому же в ситуации, где каждый все равно останется при своем мнении. Мнение Рона всегда много значило для меня — но в последние несколько недель что-то переменилось между нами. Ушло безоглядное доверие, прежняя легкость разговоров теперь кажется невозможной. По-моему, в этом не только моя вина. Мне хочется думать, что не только.
Я вежливо отклоняю гермионино предложение и поднимаюсь в гриффиндорскую башню, чтобы выложить учебники. Оставляю увесистый том по Чарам — такой, что сумка оттягивает плечо, скатку мантии-невидимки и конспекты лекций Флитвика.
Снейп однажды поймал нас выходящими из Хогвартса с книгами в руках — и недолго думая оштрафовал Гриффиндор на энное количество баллов «за вынос литературы с территории школы». Мы больше не попадались ему, да и едва ли меня ждала бы сейчас потеря баллов, увидь он меня под платаном изучающим учебник… Ну или ждала бы, но не в прежнем объеме… Но в любом случае мы решили, что береженого Бог бережет, и с тех пор носим книги в сумках, когда идем заниматься на природе.
Я спускаюсь по лестнице на первый этаж, минуя нескольких дурмштранговцев, увлеченно обсуждающих что-то вполголоса. Их красные мантии до сих пор выглядят непривычно в стенах Хогвартса, и я машинально задерживаю на них взгляд. Это, кажется, студенты из обеих групп — и те, кого направили учиться в Рэйвенкло, и принадлежащие к Слизерину. Гербы на мантиях последних говорят сами за себя. Им там понравилось.
Интересно, Малфой не завел себе новых дружков среди этих хмурых северян? Болгары, сербы, немцы — все они говорят по-английски с акцентом и, как правило, происходят из чистокровных семей. Несмотря на замкнутость новичков, уже на второй вечер Хогвартс знал о них почти все. Кто-то где-то подслушал, кто-то куда-то подсмотрел… Братья Уизли, конечно, закончили школу, но им подросла достойная смена.
Компания аристократов могла бы подойти Малфою, только едва ли они захотят иметь с ним дело. Французская кровь дала ему изящную внешность и налет лоска, но не чутье на выгодные связи. И не вежливые манеры. Когда Малфой говорит, всегда возникает ощущение, что он или издевается, или лебезит. Смотря кто перед ним. Третьего варианта нет.
Забавно — от этой мысли я слегка сбавляю шаг — я начал находить внешность Малфоя изящной? Удивительное дело. Раньше он всегда казался мне прилизанным и бесцветным. И внушал ненависть — такую сильную, что руки чесались свернуть ему шею в первом же темном углу.
А сейчас это горячее желание прошло. Осталось презрение и твердое знание того, что этот парень — сын моего главного врага после Волдеморта. И по существу мой враг тоже, поскольку после заточения отца в Азкабан Малфой обещал, что мне это с рук не сойдет. Избирательность памяти Дамблдора позволила ему забыть этот инцидент — если он вообще знал о нем. Хотя обычно директор знает все, что происходит в школе.
Малфой по-прежнему учится в Хогвартсе — то ли испытательный срок, то ли проверка доверием. Когда-то она сработала — и у Ордена Феникса появился верный шпион в лагере противника. Северус Снейп. Но это разные ситуации. Разные! И то, что Малфой предаст при первой возможности, для меня непреложный факт. Это не паранойя, не детская неприязнь — это знание, которое нельзя объяснить логически. И потому я помню — помню каждый его взгляд, каждый жест и каждое слово, чтобы он не смог ударить меня, когда я зазеваюсь. Такие как Малфой не выходят на честный поединок. Они бьют из-за угла и в спину.