— Вол-де-морт. Ну?
Симус несколько секунд пристально глядит на меня, а потом отворачивается, и в глазах его мелькает какое-то не до конца спрятанное чувство. Предвкушение? Злорадство? Просто давняя неприязнь? Не знаю — мне лень разбираться. Я нащупываю в кармане склянку с мазью и размышляю, не сходить ли в больничное крыло еще до завтрака. А то при таком самочувствии кусок в горло не полезет.
Но если пойти к мадам Помфри сейчас, на завтрак я в лучшем случае опоздаю. В худшем — пропущу. А поесть стоило бы.
— Пойдемте, — вздыхает Рон, не дождавшийся от меня никакой реакции на свое обращение. Я медленно наклоняю голову в знак согласия — кивнуть означает на несколько секунд лишиться четкого зрения — и иду к двери, поправив на плече ремень сумки. Дин с Симусом уже выходят — мы направляемся следом. На скулах Невилла все еще играют желваки.
Когда мы входим под своды Большого зала, я понимаю, что мой ночной приступ в самом деле означал восторг Волдеморта. Большинство присутствующих не ест, а сидит, уткнувшись в утренние газеты, которых сегодня на удивление много. Гермиона тоже сосредоточенно читает и поднимает голову, лишь когда моя ладонь ложится ей на плечо. Глаза у нее кажутся очень темными — может быть, из-за расширенных зрачков, может быть, потому что она очень бледная.
— Что на сей раз? — спрашиваю я вместо пожелания доброго утра. Края гермиониного рта вздрагивают, как будто она хочет что-то сказать, но слов нет: она молча протягивает мне газету. Я принимаю ее из холодных рук и смотрю на первую страницу, желая, чтобы все, что сейчас происходит, было лишь продолжением ночного кошмара.
Я научился жить в ожидании. Я уже начал привыкать к тому, что главный враг нашего мира — мой персональный противник. Но он был лишен самых верных и могущественных слуг — мозг его армии томился в Азкабане. Загнанный туда не без моей помощи.
Старший Малфой. Руквуд. Нотт. Еще кто-то. Все они были под стражей — и ничто не указывало на то, что положение может измениться. Хотя Дамблдор предсказывал, что дементоры могут изменить нам и присоединиться к темной стороне.
Я смотрю на заголовок и испытываю явственное ощущение дежа вю: это уже было. Я уже читал о том, как узники покидали Азкабан — и в организации побега винили Сириуса.
Теперь винить некого — разве что руководство Министерства магии. Оно так и не вняло словам нашего директора, несмотря на его руководящую должность. Как это называется у магглов — преступная халатность? Вот она самая.
«Стены Азкабана разрушены. Находившиеся в заключении темные маги покинули его вместе со своими стражниками. Дементоры присоединились к Тому-кого-нельзя-называть. Волшебный мир на грани паники», — кричит передовица. Я складываю газету, скручиваю, желая ударить кого-нибудь плотным свитком бумаги. Лучше всего Малфоя — его лицо сияет скрытым торжеством. Вот он — итог вашей «проверки доверием», директор.
Я яростно поворачиваюсь к преподавательскому столу — но Дамблдора нет на месте. Зато Снейп здесь — и в упор смотрит на меня. Я не скрываясь отвечаю на его взгляд, испытывая гневное отчаяние. Он, конечно, тоже понимает, что проблемы многократно умножились.
Мне так хочется поговорить с ним. Чтобы он сказал, что паниковать рано, что это не начало конца, что надежда еще есть.
Все это я, конечно, могу сказать себе и сам, но когда говорит он, я верю.
Снейп чуть заметно кивает и отворачивается — а я обретаю способность дышать, хотя в его жесте и не было утешения.
Большой зал охвачен тихой истерикой. Дин уже, кажется, передает кому-то мои слова; он указывает на меня взглядом, и я сажусь, чтобы не торчать у всех на виду. Все — пора взять себя в руки. Как бы то ни было — это могло случиться и это случилось. Примем как факт.
Опускаясь на скамью, я ловлю краем глаза крайне заинтересованный взгляд, брошенный на меня Симусом. Неужели он видел, как мы переглянулись со Снейпом? И если видел — то что?
Мне сейчас не до Симуса. В конечном итоге его инсинуации могут подождать. А вот то, что нас ждет в ближайшем будущем, требует незамедлительного обдумывания — особенно учитывая нынешнюю мою боль в шраме.
— Гарри… Ты скверно выглядишь, — говорит Гермиона негромко, поглядывая на меня.
— Спасибо.
— Извини, но это правда. Ты плохо спал?
— Нет, просто голова болит, — коротко отвечаю я и начинаю намазывать джемом тост.