Я отступаю со ступеньки на лестничную площадку и почти мгновенно чувствую за своей спиной движение воздуха. Лестница уходит. Я смотрю ей вслед, подавляя желание выругаться вслух. Будто нарочно! Потом пожимаю плечами и направляюсь в направлении дальнего выхода с галереи третьего этажа.
В окна льется солнце, мои шаги отдаются слабым эхом, замок оцепенел в тишине и безлюдье. Хотя это немного странно, если подумать. Сейчас только шестой час — не могут же все студенты сидеть по своим гостиным или в библиотеке. Да даже голосов гуляющих у озера не слышно. Как будто Хогвартс внезапно погрузился в сон.
Ладно, еще один поворот — и будет очередная лестничная площадка.
Дойти до него я не успеваю.
Яркий солнечный свет внезапно меркнет, как если бы на окна поставили такие же стекла, как сейчас в моих очках. В коридоре темнеет, воздух сгущается до духоты, я чувствую, как ноги наливаются тяжестью, словно мне не хватает воздуха. Но это не обморок. И это не усталость. Так вот почему мне так хотелось пойти в библиотеку. Чтение мыслей ему больше не удавалось — а вот навести апатию и на ее фоне желание развеяться за подготовкой к сессии получилось. И я попался на это.
Темная фигура выступает из пустоты в десятке футов передо мной. Красные щели глаз, провал носа. Не лицо, а застывшая маска с жуткой пародией на человеческую ухмылку.
Вот и сбылись страшные сны.
— Гарри, — голос, который так часто звучал в последние два года в моей голове. Я смотрю ему в глаза — вертикальные щели зрачков неотрывно следят за моим лицом — и отвечаю:
— Волдеморт.
— Лорд Волдеморт, Гарри. За шесть лет в этой школе тебя так и не выучили хорошим манерам, — он медленно делает шаг в сторону, затем еще один, то ли норовя приблизиться ко мне, то ли пытаясь обойти. Я машинально делаю шаг в противоположном направлении.
— Хорошие манеры неприменимы к таким, как ты, — спокойно говорю я, ощущая странную пустоту внутри.
Страха нет. Будущее замерло, прошлого не существует. Есть только настоящее — и эта тварь напротив меня. Костлявые белые пальцы сжимают палочку, глядящую мне в лоб — нацеленную для Авады. Я сделал то же самое, едва увидев его, и теперь Волдеморт, видимо, не уверен, что успеет опередить. Мы медленно делаем еще по шагу — я оказываюсь спиной к окну, дневной свет режет ему глаза, но я знаю, что мне не успеть — он пошлет заклятие с той же скоростью. Уйти вместе? Забрать его с собой? Да — если получится и если не будет иного шанса.
— Гарри, Гарри, — хриплый сорванный бас почти укоризнен, — я ведь предлагал тебе пять лет назад присоединиться ко мне. Сила — это только сила, помнишь? У тебя много силы, Гарри. Но ее не хватит против меня. Ты мог стать моей правой рукой — вместо этого ты присоединился к старому чокнутому Дамблдору. А теперь умрешь.
— Как ты сюда попал? — спрашиваю я, встряхивая головой, чтобы не слушать, не слышать этих гипнотических интонаций, заползающих в уши. — Замок защищен антиаппарационным барьером!
— Проще простого, Гарри. Заклятье невидимости плюс небольшие беспорядки в Хогсмиде, которые отвлекли ваш преподавательский состав. Как ты, должно быть, знаешь, ко мне присоединились старые друзья. Простенькое заклятие, наложенное специально для тебя на лестницу — и вот мы встретились.
— Друзья — это прихлебатели вроде Люциуса Малфоя? — Еще по шагу.
— Как ты груб. Когда я говорил с тобой в прошлый раз, ты тоже хамил. У тебя плохо с манерами, Гарри.
— Я и не отрицаю, что тебе не с чего мной так интересоваться, — он делает шаг вперед, я на шаг отступаю. — Что во мне привлекательного? — Пальцы холодеют от напряжения, но палочку я держу прямо. Видимо, легилименция мне все же не пригодится. А вот окклюменция…
Зеркало буквально дрожит от каждого слова Волдеморта. Я удерживаю сознание от его гипноза и от проникновения, бьющая энергия отзывается тупой болью в шраме, пока еще не пробиваясь сквозь обезболивающие таблетки. Но осталось недолго — и я ослепну от боли, меня можно будет взять голыми руками. Он что-то сделал — мы одни, никто не знает о происходящем, никто не придет на помощь. Не удивлюсь, если со стороны коридор кажется пустым. Мне нужен кто угодно — даже Почти Безголовый Ник, который мог бы на секунду отвлечь взгляд этих немигающих глаз в сторону. Чтобы я мог выкрикнуть два латинских слова. Мне нельзя оступиться. Нельзя споткнуться. Нельзя вздрогнуть. Можно только медленно кружить, не позволяя ему обойти меня со спины и постепенно разворачиваясь спиной к тому повороту коридора, до которого так и не успел дойти.