— Думаю, ваш уход из Большого зала не мог остаться незамеченным, — продолжает он так же раздельно и чуть ли не по слогам. Мне становится даже интересно, это манера держать меня на расстоянии — или его в самом деле занимает моя реакция?
— Вы хотите сказать, сэр, что его заметили все, кому не лень, — то ли спрашиваю, то ли утверждаю я. — Ну и что? Кому какое дело?
— Сегодня, может быть, никому и никакого. Но завтра будет новый день — и по школе пойдут сплетни, от которых вы так тщательно пытались меня оградить.
— А завтра мне вообще будет на все наплевать, — сообщаю я, глядя на него в упор. Снейп прищуривается:
— Не пытайтесь меня гипнотизировать, мистер Поттер.
Как же меня достало это обращение.
— И не пробую, профессор Снейп, — ядовито откликаюсь я и замечаю, как его передергивает — чуть заметно, и все же. Я спрыгиваю со стола, на котором сижу, подхожу вплотную. — Зачем вы требуете этого? — спрашиваю я тихо. — Зачем вы меня отталкиваете?
— Потому что вы не отдаете себе отчета в своих поступках, — отвечает Снейп ровно, оставаясь стоять там же, где стоял, словно не заметил моего приближения. Только голос звучит как-то глухо. — Потому что лучшим для вас будет вспомнить о субординации и о том, что все на свете имеет конец. Вы хотите, чтобы о вас судачили на каждом углу?
— Мне все равно, — повторяю я в сотый раз. — Все равно, кто и что скажет. Я хочу знать только, что думаете вы. Я не хочу Хогвартс… без вас.
— Поттер, за завтрашним днем наступает послезавтрашний. Вы встретите ровесника, подходящего вам по возрасту, внешности, интересам, и забудете происходившее с вами в этом году, как дурной сон.
— Мне не нужен завтрашний день, — возражаю я безнадежно, тщетно стараясь говорить так же, как он. Взвешенно и хладнокровно. — У меня всегда было только сегодня. Я не умею жить по-другому.
— Научитесь.
— Не хочу. Я не хочу этому учиться… с другим учителем, — щеки обжигает, но я поднимаю голову. Когда-то я, кажется, зарекся унижаться хотя бы перед ним. Никак меня история с Симусом не вразумила. Не моргая и не отводя глаз мы изучаем друг друга, потом я отвожу взгляд и отступаю. — Извините, — голос садится, выходит хрипло, но я не откашливаюсь. Потом. — Извините меня. Я понял. Я ухожу.
— Постойте.
Я качаю головой:
— Вы знаете, что я говорю правду, — вздох получается тяжелым, но что ж теперь. — И вам небезразлично — иначе вы меня сюда не притащили бы. Но вы все равно не хотите мне верить. Мне лучше уйти.
Я снова делаю шаг вперед — но его рука ложится на мое плечо и резко поворачивает к себе:
— А если ты заблуждаешься? Ты не допускаешь мысли о том, что скомпрометируешь себя на всю жизнь увлечением, которое может закончиться спустя неделю?
— Мне не надоест, если вы это имеете в виду, — кажется, теперь я решил цепляться за вежливые обращения. — И я не боюсь сплетен. Я вообще ничего не боюсь.
— Ничего не боятся…
— … только безумцы. Да, я помню. Значит, я из их числа. Но я не одинок.
— На что вы намекаете? — он не убирает ладони с моего плеча, и я борюсь с желанием прижаться к ней щекой. Мне можно или далеко от него — или очень близко. А такое расстояние мучительно.
— Вы помните, как… все было? — спрашиваю я очень тихо. Снейп хмурится и кивает, явно недоумевая, к чему я клоню.
— Вы появились очень… очень вовремя. Другое дело, что вы при этом крикнули, — улыбка получается мрачной, но искренней. Я додумался до этого только вчера утром — и осознание не способствовало хорошему настроению.
— Поттер, я помню, что я произнес, но, признаться, не понимаю, как это связано с безумием.
— Вы крикнули «crucio», — поясняю я. — Не «авада кедавра». — Он молчит, только покусывает нижнюю губу, ожидая продолжения. — Потому что это потребовало бы больше времени. Можно было не успеть… и вы этого боялись. Рискнули жизнью ради меня — чтобы остановить его хоть на секунду… Да? Я прав — профессор Снейп? — Это даже не издевка, это признание в собственном бессилии. Я ему не нужен. Он не станет для меня… Как и я не стану для него «Гарри»… Так что я все еще делаю здесь? — А еще вы сказали, когда я уже думал, что мне не вырваться, не вернуться… Вы сказали, ради чего мне стоит остаться. Помните? Это была неправда… Но все остальное уж точно верно.
На сей раз я в самом деле вырываюсь. По-настоящему. Дохожу до двери — и только дернув ее, понимаю, что Снейп ее запер. Как в прошлый раз. Господи, он меня вроде не держит — а я уйти не могу. То из-за одного, то из-за другого.
— Я сказал то, что в тот момент имело смысл, — отвечает он, неторопливо подходя ближе. Имело смысл — для меня… А для него? Я смотрю Снейпу в лицо — без дрожи, без опасений. Всего лишь последняя попытка шестнадцатилетнего мальчишки, которого он никогда не сочтет равным: