— Это глупо, — резко сказал профессор Защиты. — По крайней мере, если вы говорите мне правду. Пророчества — это не что-то обыденное. Я долго ломал голову над тем, что услышал, но такой небольшой фрагмент просто слишком мал.
— Думаете, тот, кто грядёт, может быть тем, кто подставил Гермиону? — спросил Гарри. Его разум уже выделял ресурсы для новой гипотезы: нечётко объявленный объект — тот-кто-грядёт.
— Не хочу обидеть мисс Грейнджер, — сказал профессор Защиты, снова нахмурившись, — но её жизнь или смерть не кажутся настолько важными. Но кто-то должен был появиться, тот, кого, согласно вашей трактовке, на тот момент ещё не было, какой-то очень значимый и пока неизвестный игрок... Кто знает, что ещё могло произойти?
Гарри кивнул, и мысленно вздохнул над тем, что теперь придётся перерабатывать свои вычисления шансов, что Лорд Волдеморт жив, с учётом нового свидетельства.
Профессор Квиррелл продолжил, полуприкрыв глаза.
— Сильнее, чем вопрос, о ком говорилось в пророчестве, меня интересует, кто должен был его услышать? Говорят, что пророчество произносят тем, в чьей власти его исполнить или предотвратить. Дамблдор. Я. Вы. С меньшей вероятностью, Северус Снейп. Но из нас четверых двое — Дамблдор и Снейп — часто бывают в обществе Трелони. Тогда как вы и я почти не сталкивались с ней до того воскресенья. Я думаю, достаточно вероятно, что пророчество адресовалось одному из нас — прежде, чем Дамблдор забрал прорицательницу. Директор вам точно ничего не говорил? — настойчиво спросил профессор Квиррелл. — Мне показалось, что ваше отрицание прозвучало слишком нарочито, мистер Поттер.
— Честное слово, нет, — сказал Гарри. — Честное слово, я совершенно про него забыл.
— В таком случае его поступок слегка выводит меня из себя, — тихо сказал профессор Квирелл. — В сущности, наверное, я даже в гневе.
Гарри ничего не ответил. У него даже пот не выступил. Может, это было и слабым аргументом для уверенности в себе, но в данном случае Гарри действительно был не виноват.
Профессор Квиррелл резко кивнул, словно в подтверждение.
— Если нам больше не о чем говорить, мистер Поттер, вы можете идти.
— Мне приходит в голову ещё один подозреваемый, — сказал Гарри. — Есть человек, который совсем не попал в ваш список. Можете проанализировать его для меня, профессор?
Снова повисла тишина, которая, казалось, была почти громкой.
— Что касается этого подозреваемого, — мягко сказал профессор Защиты, — я думаю, что вы должны вынести о нём решение сами, мистер Поттер, без помощи с моей стороны. Я слышал подобные просьбы раньше, и опыт подсказывает мне, что нужно отказаться. Либо я слишком хорошо проведу работу по обвинению самого себя и сумею убедить вас, что я виновен, либо вы решите, что я вёл расследование спустя рукава, потому что виновен. Я приведу только один аргумент в свою защиту — мне понадобилась бы очень весомая причина, чтобы подвергнуть риску ваш хрупкий союз с наследником Дома Малфоев.
* * *
Гипотеза: профессор Защиты
(8 апреля 1992 года, 20:37)
— ...так что, боюсь, я вынужден откланяться, — серьёзно сказал Дамблдор. — Я обещал Квиринусу... то есть, я хотел сказать, я обещал профессору Защиты... что не предприму никаких попыток раскрыть его подлинную личность, сам или с чьей-либо помощью.
— И почему ты дал такое дурацкое обещание? — буркнул Шизоглаз Хмури.
— Это было непреложным условием его работы, ну, так он сказал, — Дамблдор посмотрел на профессора МакГонагалл, и кривая улыбка на секунду показалась на его лице. — И Минерва ясно дала мне понять, что Хогвартсу в этом году позарез нужен компетентный профессор Защиты, даже если мне потребуется притащить Гриндевальда из Нурменгарда и напомнить о былой дружбе, чтобы убедить его занять эту должность.
— Я не высказывалась настолько радикально...
— Ваше лицо сказало всё за вас, моя дорогая.
И вскоре лишь четверо — Гарри, профессор МакГонагалл, профессор зельеварения и Аластор Хмури, также известный как Шизоглаз — заседали в кабинете директора.
Без директора кабинет выглядел очень странно. Несбалансированно. Без древнего волшебника, который придавал собранию торжественность, совещание превратилось просто в четвёрку людей, которые пытались обсуждать что-то серьёзное среди странных и шумных штуковин. Со своего подлокотника кресла Гарри прекрасно видел предмет, похожий на усечённый конус, — как будто конусу отрезали верхушку — который медленно вращался вокруг пульсирующего источника света, затемняя его, но не заслоняя. Каждый раз, когда внутренний свет пульсировал, вся конструкция издавала звук «вруп-вруп-вруп», который звучал странно отдалённым, как будто доносился из-за четырёх толстых стен, хотя до всей этой вращающейся конической усечённой штуковины было всего метр или два.