— И что, — усмехнулась Гермиона, — думаешь, что мне будет страшно? После того, как я там побывала? Гарри… — она поцеловала его. — Ты сделал великое открытие! Просто… оно еще несовершенно. Когда трансгрессию только открыли — знаешь, сколько народу погибло, пока не сделали ее безопасной? Нет! — она заметила, как изменилось лицо Гарри. — Нет, мы погибать не будем! С меня лично одной смерти хватит! Но способ усовершенствуем! И еще… — она посмотрела на Рона и Джинни.
Джинни сделала решительное лицо. А Рон сказал:
— Нас уже четверо. Еще двоих, правда, не хватает… Наверное, с них и начнем, так?
Гарри молчал. И улыбался.
Страшное напряжение этих месяцев (почти полгода!), не отпустившее его даже когда Гермиона восстала из мертвых, лишь ненадолго утихшее, когда они сидели в гостиной, когда он отнес ее в спальню, когда они лежали и, обнявшись, что-то шептали друг другу — это напряжение, снова вернувшись, вдруг истаяло, как туман под солнцем. Ему стало тепло. Гермиона, любовь моя, думал он, ты права, и все правы. А значит, я тоже.
— Я согласен, — сказал он.
Рон застыл перед искалеченным постером. Достал палочку, почесал кончиком голову, потом начал водить в воздухе — словно очерчивая контур постера невидимой линией.
— Вот как ты сделал! Обалдеть! — он повернулся к Гарри, который, присев на край стола, молча следил за его действиями. — А как ты вообще ее нашел, Гарри?
— В смысле? Я звал ее образ.
— Это-то я понял, но при таком расстоянии — как ты взял направление?
— Через любовь, — тихо ответил Гарри.
Гермиона одарила его улыбкой. Джинни широко раскрыла глаза.
— Рон, — сказал Гарри, — я попробую объяснить, но звучать будет очень глупо. Знаешь, как пишут всякую чушь типа «любовь преодолевает все преграды, любовь неподвластна расстояниям и времени»… Так вот, у меня, похоже, это все буквально, — он привлек к себе Гермиону. — Я раза два ее звал, был смутный отклик, и все…
— Я думала, что меня зовет кто-то из теней.
— Так ты услышала?
— Очень слабо.
— А потом Джеральд мне задал один вопрос, я понял, что надо делать, и я позвал так — «любимая». И расстояние сжалось. Это было все заклинание, Рон.
— Потрясающе! Как тебя надо называть, Гарри? Наверное — «Маг любви»? Таких, наверное, в истории еще не было!
— Были, — поправила Гермиона, — но очень, очень редко. Маги Жизни. Осторожно, наступишь.
Рон поглядел вниз, шарахнулся от красного пятна на полу и слегка побледнел.
— Не беспокойся, — усмехнулся Гарри, — мне мадам Помфри восстановила кровопотерю.
— И все-таки это — твоя…
— Тергео! — приказал Гарри, направив палочку. Пятно исчезло. — Вот и все.
Он перевел взгляд на постер и снова скомандовал:
— Тергео!
Ему пришлось несколько раз повторить заклинание, пока постер не очистился целиком. Да, крови он потерял очень много! «Если бы не Гермиона…» Он повернулся к ней, встретил ее взгляд. Похоже, Гермиона думала о том же. Она улыбнулась ему, потом вдруг отвернулась, всхлипнула и вытерла глаза.
— Прости, Гарри… У меня все время глаза на мокром месте. А еще Грейнджер!
— Ты о чем?
— У нашей семьи такой девиз: «Грейнджеры не плачут. Грейнджеры справляются»!
— Хороший девиз! — Гарри засмеялся, подошел к постеру и начал рассматривать дырки от пуль.— Мне нравится, Гермиона. Вот бы с этим справиться!
— Мы тут с Джинни управимся. Поможешь, Джинни?
— Конечно.
— Ого! — Рон только сейчас заметил лежащий на столе пистолет. — Магловское оружие, да?
— Рон, не трогай! — Гермиона перехватила его руку, взяла пистолет.
— А ты умеешь с ним обращаться? — с опаской спросила Джинни.
— Да, папа научил, — она оттянула затвор, посмотрела. -Все в порядке, он пустой… А почему пустой?! Так, эти дырки…
Она метнулась к постеру.
— Он и правда стрелял?! Я слышала, когда мы трансгрессировали в гостиную… Но в кого? Не в дементоров же! — Гермиона в недоумении смотрела на друзей. — Он же не мог их видеть! Или… мог? — она прижала пальцы ко рту. — Значит, это правда! Он правда стал волшебником!
— Что? — воскликнула Джинни. — Так не бывает!
— Он вам этого не сказал?
— Что-то сказал, но мы думали — он шутит! Гермиона, маглы не становятся волшебниками! Такого никогда не было!
— Однако…
Гермиона рассказала, как ее родители оживили сердце Гарри.
— …Понимаете — этого прибора, забыла, как он называется, у них не было — и они сделали таким прибором себя! Поверить не могу!
— Я тоже не мог, — сказал Гарри. — Но они оба чувствуют палочку, и Джеральду удалось применить «Эпискеи», чтобы остановить у меня кровь. Ты разве не видела?
— Нет! — Гермиона содрогнулась. — Твоя кровь текла по всему окну, я ничего не видела, пока не впиталась… Как такое могло случиться?!