— Да. Извините, что так вышло.
— Не за что. Гарри… Это связано с тем, за чем вы к нам пришли?
Гарри поднял на него глаза и кивнул.
— Но почему вы так боитесь любви, что в ней страшного?
— Любви? — Гарри затряс головой. — Что вы, ни в коем случае! Мне сейчас очень плохо, но в то же время я… так счастлив. Страшно не это… господи, я все время хожу вокруг да около, простите меня… но я боюсь того, что должен сделать, боюсь обнадежить вас, я сам боюсь этой надежды!
Джеральд и Эльза уставились на него. Потом Эльза выдавила:
— Гарри, все волшебники в один голос утверждают, что нельзя воскресить тех, кто уже умер. Это… не так?
— Возможно.
— Только… возможно?
— Да, — жестко сказал Гарри. — Это только слабая надежда.
Он помолчал.
— Вообще-то, существует заклинание, которое позволяет ненадолго оживить умершего — очень ненадолго — но я им не владею. Мне надо не это. Я хочу ее вернуть.
— А вы можете?!!
— Не знаю.
Он твердо посмотрел Грейнджеру в глаза:
— Не знаю, мистер Грейнджер. Я перерыл кучу книг — и нашел только намеки, случайные оговорки, обрывки. Ничего больше. Но них сложилась какая-то смутная картина… Мне бы ум Гермионы, ее интуицию!
— Кто-то пытался проникнуть… туда?
— Пытались. Как правило, это плохо кончалось. Уцелевшие… как раз от них все эти намеки и остались. А ведь это были великие волшебники, Джеральд… Ох, простите, мистер Грейнджер.
— Можете звать меня Джеральдом.
— Спасибо, только… непривычно пока. Так вот, об этих попытках — это было очень давно. Последняя состоялась около трех тысяч лет назад, больше я ничего не нашел. А тогда еще и писали по-другому, не было принято выражаться напрямую. Вот и пришлось все восстанавливать, переводить, истолковывать. Одно ясно — все стали бояться. Помните, как столько лет никто из волшебников не мог произнести имя Волдеморта?
— Кроме вас.
— И вас — тех маглов, которые о нем слышали. Они были не так напуганы. Я тоже. Так вот, это… все, что после жизни — для волшебников еще страшнее. Мы даже не говорим типа «Сам-Знаешь-Где». Мы говорим лишь «…там» — как маглы, но с еще большим страхом. Мне тоже бывает страшно даже думать об этом, потому я так… сорвался. Сейчас даже не понимаю, как у меня хватило сил и нервов все это прочитать. И я нашел только одно четкое указание, которое дает представление, что там. Отсылка к магловской легенде. Но верно ли оно?
— Однако все же вы на что-то надеетесь?
— Да. Хотя мне далеко до тех волшебников… но я особенный. Из-за того, что сделал со мной Волдеморт — и благодаря маме, ее жертве. У меня необычная кровь. И у меня необычная сила — сколько лет Дамблдор пытался меня убедить и не мог! А вы смогли.
— Я?
— Да. Когда заставили меня осознать. Дамблдор убеждал меня, что моя любовь, неважно — к любимой, друзьям, родителям, просто к хорошим людям — что это очень могущественная сила. Такая, что в Отделе тайн Министерства ее хранят за семью печатями.
— Но если она у них…
— Они у себя не мою любовь хранят, — усмехнулся Гарри. — Я точно не знаю, что именно — скорее всего, талисманы для ее управления, что-то в этом роде.
Он замолчал, и молчание повисло между ними, как тяжелый ком. Эльза, совершенно по-гермионски прижимая пальцы к губам, во все глаза смотрела на Гарри. Джеральд, стиснув зубы, напряженно размышлял.
— Мы можем чем-то помочь?
— Да. Я за этим, собственно, и пришел. Очень нужна ее фотография.
— У вас разве нет? — удивилась Эльза. — Ох, простите, нашла, о чем спрашивать!
— Есть. Какие-то она мне дарила, другие я выпросил у Колина Криви. Не подходят.
— А какой она должна быть?
— Если бы я знал! — с отчаяньем сказал Гарри. — Я почти ничего не знаю! Не знаю даже, почему те не подходят, просто смотрю и вижу — не то!
— В ее комнате лежит целая коробка, — Эльза встала. — Я принесу.
Она пошла к лестнице, включив по дороге свет. Гарри заморгал, проводил ее взглядом и повернулся к Джеральду, когда тот спросил:
— Гарри, а все же… что там? Да, я понимаю, что все очень смутно, но все-таки — можете хоть что-то сказать?
— Попробую, — Гарри сжал пальцами подбородок, — хотя лучше потом, чуть погодя, мне надо подобрать слова. Да, имейте в виду — это все о волшебниках. Никто не знает, куда уходят маглы.
— Почему?
— Наверное, не интересовались.
— Так что — загробные миры, что ли, разные для нас и для вас?
Эльза вернулась с коробкой и опять уселась рядом с мужем.
— Спасибо, — Гарри придвинул к себе коробку. — Да, разные. Будь Гермиона обычной маглой, не было бы никакой надежды, но она была волшебницей. Она просто обязана быть там! — воскликнул он, чувствуя, как горло снова сжимается от страха и неуверенности.