Замок, перед каникулами, словно засыпал, прощаясь с учениками. Тускнели доспехи, покрывались какой-то незримой пленкой портреты и даже лестницы, те самые деревянные чертовки, видящие смысл своего существования в пакостях Гебу, делались смирными и неподвижными. Создавалось впечатление, что Хогвартс, одна из древнейших волшебных крепостей, уже давно жила ради студентов, а без них была пустым и непримечательным местом.
Пока Ланс шел по нынче спокойным лестницам, то в который раз пообещал себе, что не оставит за собой ни единого магического портрета. Эта убогая насмешка, жалкая имитация, чья-то дурная шутка, не могла даже напомнить о настоящей, полной жизни. Словно вековое заточение за тяжкие грехи, будто ад, созданный людьми и для людей. А еще, Геб никак не мог взять толк, почему существуют приведения. Для чего они остались? Почему испугались идти дальше? И куда это — дальше? Будет ли там хоть что-то, или там уже нет ничего. Порой эти вопросы мучали юношу до головной боли, до крови из носа и уставших, красных от недосыпа глаз. И парень никак не мог взять в толк, почему ими не задаются другие. Ладно чистокровные, они к этому привыкли, но маглорожденные...
Тот же Джас еще пару лет назад, каждое воскресенье ходил в церковь вместе с семьей и друзьями родителей. А теперь он живет среди призраков, среди неживых, но думающих и даже чувствующих портретов, среди того, что маглы уже давно называют дьявольщиной, но будто не замечает этого. Создавалось такое впечатление, что замок выдумал какой-то слабый человек, из-за неимения внутреннего стержня и любви к жизни, потерявшийся между этой самой жизнью и смертью. Человеком, который так не и смог определиться, стоит ли отпустить умерших, оставив их где-то, куда, скорее всего, смотрит Шляпа, или же их надо обязательно держать рядом, имея возможность хотя бы поговорить. Но если последнее, то этот человек максимально эгоистичен.
Ланс, знавший об изнанке мира то, чего не должен знать тринадцатилетний подросток, был уверен, что жизнь прекрасна именно своей жизнью, а не её подобием, каким бы оно не было. Возможно, именно поэтому портреты стучат на парнишку со страшной силой, а призраки обходят его за десятый метр. Они чувствуют отношение мальчика, чувствуют его, фактически, ярость при одном лишь взгляде на жалкие имитации. На презренных, полупрозрачных трусов, которые еще имеют наглость жалеть себя и пытаться приблизиться к реальной жизни, хотя бы при помощи гнилой еды и дурацких забав. И жалость к узникам золотых рам, давно ушедших, но все же существующих.
Все это было настолько омерзительно, настолько противоестественно, что парень, порой, в такие моменты как этот, буквально мечтал о побеге в Волшебный Лес, где все было таким настоящим, таким реальным и живым. Даже буйный ветер и зеленые кроны, казалось, имеют куда больше души, чем намалеванные фигуры, бессмертные в своем узничестве.
Впрочем, парень отмахнулся от этих мыслей. Подумайте только, уж точно не о жизни и смерти должен размышлять Проныра, вождь Белой Перо, глава несуществующей организации «Власть Мангустам» и прочее и прочее. Все что знал Ланс об этом мире, это простой закон, который рассказал ему в своей песне Боб Марлей — не волнуйся о мелких проблемах, они исчезнут сами собой. А, право же, смерть, это, пожалуй, самая мелкая проблема из всех, на которых может зациклиться юный волшебник из Скэри-сквера. А вот вопрос как бы не спалится с бомбой, это уже серьезная запара, от которой может опасно полыхнуть задница, итак уже ждущая совсем не волшебного поджопника.
Поднявшись на второй этаж, Герберт мигом нашел нишу. Она была недалеко от туалета Миртл. Чтобы её найти, надо было всего лишь погладить прекрасную леди за предмет женской гордости. А уж эта леди уж точно могла гордиться такими предметами. И даже не спрашивайте, как Ланс сделал подобное открытие. Когда были проведены все манипуляции, леди вдруг томно и совсем не по-дворянски хихикнула и сделал шаг в сторону. Гобелен колыхнулся и буквально отъехал, обнажая углубление в стене. Здесь, когда-то давно, скорее всего, стояла или висела голова какого-нибудь поверженного монстра, но когда замок превратился в школу, то такие ниши попытались скрыть. Юноша осторожно достал бомбочку, распыляющую Скунсовый-спрей (спасибо подпольной торговле Близнецов), вынул запал и снял механизм, потом три части убрал в три разных кармашка сумки.