4 марта 1993г Хогвартс
С мартом пришла и капель. Многие даже жаловались на то, что сложно уснуть, когда постоянно шумит тающий снег. А около замка, на еще пока коричневой, мерзлой земле, теперь красовались лишь островки сереющего снега. И по утрам и вечерам, можно было найти в блеске застывших луж, отражение просыпающегося солнца. Оно, сбрасывая с себя серое, темное, неприятное покрывало, озаряло все вокруг своим нежным светом.
Вместе с небесным светилом просыпался лес. Он стряхивал белый пух, обнажая пока еще голые ветки. Но уже можно было услышать все еще несколько пустой, но все же оживший скрип многовековых деревьев. Прилетали с зимовки птицы, принося с собой пение и не замолкающий клекот. Летуны наперебой рассказывали друг другу о странах, что успели повидать и о морях, которые умудрились перелететь. Да и зверье, потихоньку, стало интересоваться окружающей обстановкой, все чаще бегая по полянам, а не таясь в тени и греясь среди остывающих камней.
— Что-то у тебя в последнее время слишком хорошее настроение, — Лаванда толкнула Геба в плечо.
Юноша покачнулся, а потом, резко нагнувшись, дунул девушке у ухо, отчего та взвизгнула.
— Вот об этом я и говорю, — притворно надулась Браун.
— Какую гадость ты задумал? — спросила Парвати, идущая чуть впереди.
— Почему сразу гадость, — возмутился юноша.
— Потому что ты всегда такой, когда планируешь выкинуть очередной фортель, — пожала плечами одна из индийских близняшек.
— А может у меня просто хорошее настроение.
— МакГонагалл расскажешь, когда она вновь начнет тебя распинать, — хихикнула неунывающая, лучезарная МакДугалл.
— Злые вы, — пробухтел Ланс. — Вот брошу вас на съедение вашим же одногрупникам.
— Ты не можешь так поступить! — хором взвизгнули девчата.
— Вчера мы пытались поболтать с Невиллом, — начала рассказывать Изабель. — Так он весь покраснел и чуть языком не подавился, мы уж думали — беда какая, надо к мадам Помфри вести.
— А Поттер?
— А Поттер и Уизли оккупированы Грейнджер, — фыркнула Лаванда.
Дэнжер так и не прижилась среди своих ровесниц, вернее те были на год или чуть меньше младше её, но не суть. На втором курсе, среди леди, Грейнджер оставалась в зоне отчуждения.
— Есть еще Дин и Симус, — возразил слизеринец.
— У которых на уме только одно.
— Них... нифига, — присвистнул Ланс. — Им же только по двенадцать! Даже я в их возрасте об этом мало задумывался. А у них только это и...
Ланс прервался, потому как второкурсницы вдруг покраснели и отвели взгляды в стороны.
— Мне кажется, мы говорим о разных вещах.
— Они постоянно лезут целоваться, — просипела Патил.
— Оу, — протянул Ланс и почесал затылок. — Как-то я промахнулся.
— Да уж.
Повисла неловкая тишина. Вернее неловкость испытывали леди, а Герберт силился не рассмеяться. Ситуация была действительно комичная, а юноша понял что не все такие испорченные, как подопечные приюта «св. Фредерика». Впрочем, компания уже добралась до дверей класса трансфигурации. До урока оставалась еще пара минут, но ребята решили не играть с деканом алых в опасные игры и поэтому прошли внутрь. Трансфигурация в этот была после обеда и опоздавших не было. Напротив, народ заблаговременно собрался в аудитории.
Ланс кивнул приятельницам и почапал на место своей ссылки. Грейнджер, в своем обыкновении, обложилась всем, чем можно было обложиться. Геб сел на самый краешек, достав учебник, лист пергамента и перо, на которое Дэнжер посмотрела как блуждающий в пустыне путник, на стакан воды. Руки девушки вечно были в чернилах, которые иногда попадали на лицо или одежду. Выглядело это не очень приятно, каждый раз так и подмывало посоветовать Гермионе после урока наведываться в дамскую комнату, а не рассекать по замку со следами «учебной славы». Ланс всегда испыытвал брезгливость к людям, которые не следят за собой и позволяют себе выглядеть не опрятно или неряшливо. Но, опять же, в таких заморочках было виновато детство, проведенное в приюте и на асфальте Скэри-сквера. Там Герберт научился даже из поношенной, рваной майки, сделать нечто такое, что не будет вызывать сиюминутное отвращение. Выглядеть хорошо, достойно и красиво, об этом мечтал вся босота района и приюта. А особенно она об этом мечтала, когда видела детей, едущих через шоссе, которое вело в пригород. Эти детки с богатыми родителями, вечно бросали взгляды полные брезгливости, презрения и высокомерия, будто хвастаясь своим удачным рождением. Так Проныра искренне не терпел тех, кто имея возможности, не пользовался ими, воспринимая как данность.