— Тогда прошу.
При одном взгляде на будку Геба стало выворачивать на изнанку. Но все же, сцепив зубы в стальной замок, юноша сделал шаг вперед. И вновь это страшное чувство расщепление, а потом сжатия до точки.
В этот раз парень пришел в себя вовсе не в каком-то помещении, а сразу на чистом воздухе, что несколько сгладило ситуацию. Вокруг был лишь песок и ветер, а солнце, такое близкое, жарко ласкало кожу, покрытую ровным слоем блестящего загара. Проныра достал из кармана специальный платок и повязал его на лицо, стало легче дышать.
Нагнувшись, Геб подтянул шнуровку так, чтобы было плотно, но чтобы голень не натерло, а потом закрепил шнурки специальными примочками. На руки юноша нацепил легкие, без пальцевые перчатки из искусственной кожи — такие не припекутся к рукам. Шляпа же так и не покидала головы музыканта, так что с этим проблем не было. Аби в который раз с уважением глянул на парня, который подходил с умом к, казалось бы, простым жизненным вопросам.
— Сейчас нас встретят, — произнес индеец, чуть зевнув.
Ну и уморила же его арабка... Но Проныре было уже не до обсуждения прелестей молодящейся работница музея. Там, впереди, они увидел то, что поражает воображение людей вот уже почти четыре тысячи лет — Комплекс Гизы.
Три огромных, сюрреалистично и непостижимо больших пирамиды, с такого расстояния, кажущихся монолитными, словно огромный ребенок вылепил из по формочке из мокрого песка. Один лишь взгляд на центральную, самую большую и величественную — Пирамиду Хуфу(в простонародье — Хеопса), становилось не по себе. От строение веяло какой-то таинственной мощью, невообразимой силой и волей народа, справившегося с такой задачей. И архитекторов, спроектировавших единственное Чудо Света, прошедшее через всего вехи истории вплоть до наших дверей.
Даже мудрый страж творений — безносый сфинкс, не был столь величественен в своей древности, как последнее пристанище души мудрейшего из фараонов — Хуфу(так как тела его там не нашли) и его царицы. По Древним Летописям и записям Библиотеке, Герберт знал что внук Хуфу отказался от помощи Жрецов и их волшебства. Фараон хотел доказать всему миру существующему в те времена, и миру что будет существовать после, что магия это не дар богов, не фантастичная мощь и ужас души, а очередной инструмент в руках человека. Инструмент, мало чем отличающийся от плетеных веревок, бревен и досок, на которых войлоком тащили с Нила огромные глыбы. И уж точно не более совершенный чем долото и резец, которым эти глыбы обрабатывали ночи на пролет в течении полувека обрабатывали каждую каменюгу, подгоняя их настолько плотно и идеально друг к другу, что и в наши времена между ними порой сложно и лезвие перочинного ножа просунуть.
Тысячи людей, не рабов, а свободных людей, считали великой честью работать на стройке. Здесь не было свиста кнутов, не было ругани надсмотрщиков, только великая мечта и кровавый путь к ней. Многие серые личности полагают пирамиды рабским трудом, но они просто необразованы и не знают, что в Египте рабы не допускались до государственных работ. Будь то постройка нового канала, возведение ирригационных систем, пирамиды или иное, на все это шли работать свободные люди — граждане страны, считающие «государственные работы» честью и долгом.
Нет эти величественные древние храмы, обители мертвых не были немым укором рабству, они были олицетворением того как гений и мечта простого человека превзошли всю силу Жрецов и их магии. Шесть пирамид Гизы и мудрый Сфинкс вот уже почти четыре тысячи лет служили напоминанием волшебникам и маглам о том, что будь у тебя в руках палочка или нет, но ты простой человек, с той же кровью, что и у того, кого ты так презираешь за то, чего он не может сделать, но не замечаешь того, что может.
— Билл, — воскликнула Миссис, заключая в объятья еще одного рыжего парня.
Впрочем, вернее было бы сказать — мужчину. Билл Уизли был высоким молодым человеком, с крупными плечами и воистину бычьей шеей. По нему сразу можно было сказать, что либо он ночует в тренажерке, либо ведет явно не сидячий образ жизни. Зеленые глаза смотрели на все с умной насмешкой и немым вызовом, человека, привыкшего жить не оглядываясь — на полную катушку. Один лишь взгляд на эту фигуру, в одежде археолога прошлых лет, и ты сразу понимаешь что перед тобой авантюрист, достойный шляпы Индианы Джонса. Ну а рыжие волосы, стянутые в хвост и клык дракона в ухе, только усиливали это впечатление.
— Мам, я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся старший сын. — Но ты меня сейчас задушишь.
— Ох, да, — Миссис утерла платочком слезы, и чуть отошла в сторону, продолжая разглядывать отпрыска.