— Ты где татуху то набил? — вдруг какой-то странной интонацией поинтересовался исследователь.
— Не могу сказать, — понуро вздохнул Геб. — Иначе секир моей башке.
Билл некоторое время молчал, а потом вдруг рассмеялся в голос и до слез, на мгновение привлекая к себе всеобщее внимание. Ланс даже не успел насупиться, просто не понял чем вызвана такая волна хохота.
— Джинкс в своем репертуаре, — сквозь смех выдавил Разрушитель.
— Ты её знаешь, — скорее утверждал, чем спрашивал слизеринец.
— Ага, — кивнул Биллиус, а потом вдруг понизил голос до довольно пошлого шепотка. — Видел что у неё все тело в татухах?
— типо того.
Билл вдруг подмигнул.
— У неё и в кое-каком другом месте тоже есть обводочка, и я тебе скажу...
— Все! — вдруг вскрикнул Ланс. — Даже не хочу об этом слышать.
— Но...
— Все что мне нужно6 было знать об этом — ты уже сказал. Избавь мою ранимую детскую психику от таких подробностей.
— А что она языком умеет...
— Да ты изврат, — выдохнул Ланс.
Билл опять рассмеялся и хлопнул Геба по плечу. Не будь у того опыта общения с медведями, и юноша бы подогнулся от такого шлепка, а так даже не пошатнулся.
— И как тебя вообще с подвигло, — все продолжал Ланс. — На ней же краски десяток фунтов, и я не про косметику сейчас.
— Скажу три слова — алкоголь, клуб, туалет.
— Меня сейчас либо вырвет, либо хрен знает что еще произойдет, — позеленел Геб.
— Малой ты еще, — улыбнулся Билл.
— Малой не малой, но с ходячей акварелью я точно кувыркаться не стану. И тут не сработают ни алкоголь, ни клуб, ни тем более засранный туалет.
— Он был вполне чистый... до нас.
— Воистину — изврат.
Билл продолжил хохотать, а Ланс понял, что зря считал себя сорвиголовой. Биллиус-мать-его-Уизли, мог дать Проныре в «сорвиголовости» сто очков форы, и все равно остался бы на милю впереди. Но, нельзя было не заметить. Что двучасовая экскурсия под началом Билла была просто потрясающей. Разрушитель не только знал все о предмете своей работы, но и просто фанател от этой самой работы. Кажется рыжий наслаждался жизнью на полную катушку и был по-настоящему счастлив. Наверняка, в зеркале Еиналеж, он бы увидел лишь свое отражение и это было чертовски здорово.
— Билл, Герберт, — помахала рукой Миссис. — Идите сюда. Будем фотографироваться.
— Пойдем малой, — первый сын вновь тюкнул парня по плечу и они направились к группе.
Девять человек уместить на одной фотографии, да так чтобы и пирамиды на фоне оказались, это не очень-то и просто. Так что неудивительно что под конец автограф стал сквозь зубы цедить весьма нелицеприятную брань. В итоге из двадцати щелчков и вспышек, репортер из пророка удовлетворился лишь одним снимком, на котором не было затемненных или засветленных углов. Когда фотография вылезла из огромного агрегата. Под названием — волшебный профессиональный фотоаппарат, Геб увидел что фигуры на снимках ведут себя по разному. Но в отличии от портретов, они просто раз за разом повторяли один и тот же набор движений. Это не было имитацией жизни, а скорее коротким фильмом на пять секунд. Сам Проныра на фотографии проводил пальцами по поле шляпы, а потом подмигивал и улыбался. Вполне нормально.
— Я провожу вас до отеля, — произнес Билл, когда фотограф и репортер свалили в неизвестном направлении.
— А мы уже уходим? — казалось, у Геба ушла земля из под ног.
— Так ведь экскурсия закончилась, — ответила Миссис.
— Но...но... мы ведь еще не были внутри!
— Там сегодня маглов водят — не получится, — спокойно сказал Билл. Ну конечно, сам-то он там небось тысячу раз бывал. — Сходим в следующий раз.
Проныра вздрогнул. Он прекрасно знал, что фраза «в следующий раз» практически синонимична слову — «никогда», а упустить такой шанс юный волшебник из Скэри-сквера попросту не мог.
Когда группа развернулась к портальной площадке, Ланс вдруг запулил своей огненной бомбочкой чуть в сторону. Взрыв был достаточный, чтобы поднять облако песка, в котором все тут же начали чихать и даже пищать (это был Рон, а не Джин). В это время Геб как ужаленный припустил до пирамид. Бежать по песку было почему-то намного проще, чем по облицованному камню, Гебу казалось, что что по траве, что по песку — все одинаково просто. И если юноша бы в этот миг посмотрел вниз, то увидел бы, что ноги его вовсе не проваливаются в песчаный слой, а ступня не оставляют даже малейшего намека на следы. Не заметил Ланс и как преодолел почти километровое расстояние, за время меньшее, чем отводится мировым рекордсменам на стометровку. Вся эта «незаметливость» была сродни тому, как индейцы не видели корабли конкистадоров, стоявших у них в бухтах, а замечали лишь тогда, когда те пересаживались на шлюпки. Ведь нельзя заметить то, чего ты не готов понять.