Флитвик хотел чтобы его подопечный не знал, а понимал. Что все боевые искусства были созданы слабыми, для защиты от сильных. Чтобы он помнил ... да хотя бы о том же Брюсе Ли, человеке который не знал поражения, и в котором было лишь пол сотни кило весу. Но человеке, которые с шести лет упорно тренировался доводя себя до кровавых пузырей из носа. Помнил о Кеннеди, могущественнейшем человеке того времени, которого повергли из простой снайперской винтовки.
Помнил о Македноском, Хуфу, Ярославе, Аямаке, и многих других людях, которые побеждали Темных лордов и Великих Черных Магов, не имею в душе магии, лишь крепко держа в руках свой меч.
Флитвик хотел, чтобы юноша избавился от страха. От этого проклята страха, который цепями приковывает птиц к гнезду, а людей к родительскому дому и уюту теплого очага. Он хотел, чтобы волшебник, владеющий обеими крыльями, наконец взмыл в небо и парил в вышине наравне с тем, кто решил учить.
Какая добыча досталась Лансу? Геб заполучил в свои руки лучшее оружие, перед которым не устоять и от которого не защититься — трезвый, острый ум. Геб получил лучший щит, который готов отразить любое нападение и защитить того, кого возьмет под свое крыло — отважное сердце. А так же Геб получил величайшую силу, перед которой не устоит ничто иное в этом мире — веру, веру в самого себя.
И нужно ли было после этого золото или драгоценности? Великие силы магии или древние артефакты? Тайные знания или величественные предки? Нет, нужно было лишь два слова.
— Я победил! — во всю мощь легких закричал молодой мужчина.
Герберт ощутил, как начал раздуваться, подобно шару, чтобы потом распасться на миллионы маленьких частей.
Лишь мгновение спустя
Ланс открыл глаза и даже не зажмурился, когда солнце метнуло свой острый лучик ему в лицо. Проныра лежал перед пирамидами Гизы, на маленьком каменном плато, среди песка. А там в вышине плыли облака, закрывая за собой синеву неба.
— Ehabarkaim!
— Nukahebe!
Герберт повернул голову и увидел что к нему бегут двое людей, обнаживших палочки. Солнце придавало сил юноше, словно отмывая его нежными руками и разжигая внутри почти угасшее пламя, всегда идещее рука об руку с черноволосым, теперь уже — молодым мужчиной. Но сил все же было слишком мало, чтобы встать. Но вот Геб увидел эмблемы на тюрбанах арабов. Это были занки Стражей.
— Мусора поганые! — вдруг вскрикнул Проныра, вскакивая на ноги. — Волки позорные! Х...й вы меня словите. Гондоны!
И Ланс побежал. Даже не понимая, что в его стоянии бежать невозможно. Но все же в спину ударилось заклинание, и мир погрузился во тьму.
Неделю спустя
Неделя, вот сколько ушло у Билла чтобы потрясти своими связями и замять дело о «расхитители гробниц Герберте Лансе». А ведь все потому, что на голове юноши неведомым образом очутилась утерянная некогда корона древних фараонов. Сам юноша, сидя в кутузке, считал что легавые подкинули ему эту безделушку, дабы раскрутить англичан на долг. Ведь Герберт мог мамой поклясться, что никакой короны с собой не брал из той пещеры. Да он вообще нечего не брал! Впрочем, копы даже не поверили в существование пещеры. Мол они там группой магов все обшарили, никакого прохода нет и не было, а ты, мол, простой удачливый воришка.
— Где он?! — крикнула разъяренная Миссис Уизли, влетая в участок Стражей.
За ней следовал Мистер, Билл и Аби Бай, выступавший одновременно и сведущим переводчиком, и кем-то там еще. Два Стража,к оторые должны были выдать «оправданного» опешили от такого напора.
— Бедный мальчик пережил такой кошмар — потерялся на магловской экскурсии(такова была официальная версия, вскоре выдуманная Гебом), а вы его под замок на неделю! Да к самым отъявленным уголовникам! А ну говорите немедленно или я разнесу здесь все к Мордредовой матушке!
Стражи, конечно, не носили фамилию Ланс и не знали что ведьм злить нельзя, но даже без перевода они подорвались. Схватили волшебные ключи и понеслись к камере. Фурия по имени Молли Уизли следовала за ними как коршун за несчастной добычей.
Дрожащими руками Страж стал тыкаться в замок. Пока наконец не щелкнула пружина и со скрипом не отворилась дверь. Молли уже хотела было ворваться внутрь, но так и застыло на пороге.