— Кого же может так бояться Лейстрендж?
— Кто знает, кто знает. Может думает, что сын Фрэнка и Алисы явиться отомстить...
Дальше Ланс не стал слушать. Он не хотел пропускать все веселье, которое начнется, когда Рон и Гермиона нагонят Поттера. А то что веселье будет — можно даже не сомневаться. Проныра и в этот раз оставил несколько бронзовых монеток на чай, вновь напялил ушанку, запахнул пальто и отправился на выход.
На улицу все еще дул сильный северный ветер, принесший с собой настоящую пургу. Наверно те русские сейчас бы рассмеялись, заявив, что это не пурга а так — легкая непогода, но Лансу хватало и этого. Вмиг замерзли ресницы, разве что не обзаведясь сосульками, глаза заболели, а кожа на губах стала натягивать как резина надуваемого шарика. Было холодно. Герберт ненавидел холод, но любопытство вело его дальше.
Несмотря на стужу, Герберт все же сумел разобрать в воздухе нужные ему запахи. Словно ищейка, потягивая носом, он пошел по направлению к лесной опушке. Вокруг все еще бродили люди, ища укрытие, забредая либо в паб Розмерты, либо в бар Абефорта. Но чем ближе было к лесу — тем меньше встречалось прохожих и смеющихся парней, укрывающих девушек от стужи своим телом.
Многим лес зимой казался чем-то сюрреалистично прекрасным. Все эти снежные шапки, ели, одевшие на себя пушистые тулупы, снежные поляны и тропинки, игра света в кристалликах льда, но Ланс не любил зимний лес. Зимний лес молчал, он ничего не рассказывал юноше, не было ни зверья, ни птиц, ровным счетом ни-че-го. И чем глубже Проныра забирался в зимний лес, тем сильнее он хотел спать. Глаза сами собой слипались, хотелось поглубже завернуться в теплые одежды. Завалиться куда-нибудь и просыпаться пару раз в день на несколько часов — поесть. Но Проныра все же мог с легкостью справиться с этим наваждением — спать хотела только часть его, а вторая чувствовала себя вполне нормально.
Наконец среди деревьев Ланс различил три фигуры. Самая высокая стояла рядом с коренастой, сидевшей на пне, а третья, сжалась комочком, обняв коренастого. Если Рон и ревновал к другу, то скрывал это вполне себе успешно. Но это мало волновало Ланса. Кажется, он поспел к самому весель. Поттер чуть ли не захлебывался слезами и сжимал свои мелкие кулачки. Жалкое зрелище. Сильнее слабости Ланс не терпел только слезы — не важно, мужские или женские. Они всегда выводили его из себя. Впрочем, выводили мужские, а женские вызывали растерянность смешанную с раздражением.
— Они верили ему, — расслышал Ланс всхлипы. Гебу тут же захотелось вмазать Поттеру. Ну какой уважающий себя парень будет ныть перед девчонкой. Это же все, после такого финта в глазах любой стоящей леди, ты будешь ниже плинтуса. — Они верили, а он их предал! Предал!
— Гарри... — шептала Гермиона, но ей было не найти слов утешения.
Она попросту не могла понять Поттера. Да и мало кто мог — Невилл мог, сирота с шетого курса Пуффендуя — могла, Ланс — мог, но не хотел понимать такой слабости. В его понимаии все было просто — убей врага, живи счастливо. Ни слез, не переживаний, только момент и радость в этом моменте. Нет ни вчера, ни завтра, только сейчас. Но чтобы жить с такими принципами, нужно прожить большую часть в Скэри, когда вспоминая о вчера, хочется выть, раздирая глотку, а завтра лучше и не думать, потому что его может и не быть. Нет, Лансу было не хотелось понимать этих домашних детей.
— Я найду его и... отомщу. Слышите — я убью его!
Рон и Гермиона выглядели растеренными, а щеки Поттера уже блестели от заиндевевших слезных дорожек. Тут Ланс просто не смог сдержаться и дал выход своему зимнему раздражению. На поляне, среди снега и ветра, засивстел смех, похожий на весеннюю капель, но, несмотря на это он был весьма и весьма обидным.
Поттер с угрозой взглянул в сторону Ланса, Рон сжал кулаки, Гермиона поджала губы, а Герберт все никак не мог остановиться. Он прислонился к дереву и хохотал. Он смеялся не только над Трио, но и над тем. Что понял насколько сильно он отличается от волшебников, живущих в замке. Не только внешне, не только по силе, но и тем, как смотрит на жизнь. Когда-то ему казалось что это маги ненормальные, но теперь Лансу вдруг отчетливо стало понятно — ненормален он сам, его детство, его ценности, принципы и понятия, все это ненормально для цивилизованного общества, в се это слишком сильно провоняло Скэри-сквером. И смешно становилось от того, что так хочется хоть мгновение стать таким же наивным и простым как Поттер, хочется, но неможется. Правильно говорил Флитвик — понять могут единицы, держаться нужно только таких. Лансу было не за кого держаться в волшебном мире...