— Как ты смеешь! — прошипела Комеденти. — Наглый сопляк, думаешь директор защитит тебя? Через несколько лет ты закончишь эту школу... Да даже на каникулах с тобой может что-нибудь произойти. У меня много поклонников...
— Вот уж в чем не сомневаюсь, — устало вздохнул юноша и потер переносицу. — Монсепанси, давайте рассуждать логически. Моя страховка от этого никуда не исчезнет. Вы проиграли леди. Как я уже говорил — ключ вы получите только с моего хладного трупа.
— Раз ты так сильно этого хочешь...
— Угрожайте сколько влезет. Меня Высшей Магией не напугаешь, пуганный уже.
Комеденти постояла немного, посверлила своими глазами невозмутимо-насмешливого юношу, а потом опустила палочку.
— Убирайся с глаз моих, ублюдок.
— Спокойной ночи, мисс, — вновь, по-пиратски улыбнулся слизеринец и поклонился. Он уже собирался уходить, как вдруг ему в голову пришла идея. — Мэм, если вы слышали все слухи обо мне, то знаете, что тот, кто воюет с Гербертом Лансом, проигрывает, как только отрывает топор войны. Что ж, я знал, что все американки полные дуры. Адьо.
С этими словам, довольный финальным уколом, Ланс нырнул в нишу и вскоре скрылся в хитросплетении коридоров. А так же юноша подумал, что неплохо бы реально восстановить и сделать копию той папки, а так же действительно обзавестись страховкой. Как вы, возможно, поняли — Геб блефовал не имея за душой вообще ни единого козыря. Но, как вы точно знаете, Герберт Арутр Ланс делал так с самых малых лет, и пока еще ни разу не попался. Как говориться — Hail to the Pirates.
22 апреля 1994г Англия Хогвартс
— Все вы знаете что значит для факультета этот матч, — Флинт, словно заправский генерал, расхаживал по раздевалке Слизерина.
Вся сборная была в сборе, такой вот каламбурчик. Даже Малфой в кое-то веки оторвался от собственной шевелюры и почтил присутствующих все целостной сосредоточенностью. Единственное что, если каждый квиддичист был подтянут, спортивен и всячески мужественен, то Ловец выглядел как... глиста что ли. Бледный, тонкий, с запястьями, которые хрустнут только коснись их. В общем, Геб резонно предполагал, что блондинчик, если придать ему правильно поджопного ускорения, полетит из без всякой метлы между ног. Хотя, Блонди и не откажется от метлы между ног... но это уже совсем рвотная пошлятина пошла.
Судя по лицам спортсменов, они действительно знали о важности матча. Даже если не учитывать, что именно в нем определиться обладатель кубка, то есть и иной фактор. Этот матч был последним в школьной карьере Вуда и Флинта. То бишь именно сегодня должен был состояться финал их многолетнего соперничества, и никто не хотел уступать лавровый венок.
— Мы так же знаем, что грифы тренировались словно проклятые, но и мы тоже не на ногти дули, — Флинт продолжал задвигать телегу, а Ланс с подозрением смотрел на Малфоя, который в этот самым момент — дул на ногти. Те явно были покрашены прозрачным лаком. — Мы уверенно шли к этому моменту. Больше никаких отмазок, никаких условностей или форы в очках. Только настоящие противостояние двух команд! Вчера вечером я подготовил длинную воодушевляющую речь, — тут Флинт достал из кармана сложенный пергаментный лист. Он некоторое время смотрел на него, а потом разорвал его на части. — Но пошла эта речь на х..й! Я скажу вам одно, мы порвем этих грифов! Мы растопчем их, сотрем с лица этого гребанного поля! Забросаем их кольца таким количеством мячей, что даже поймай Поттер десяток снитчей, алые все равно будут в полном дерьме!
— Да! — рявкнула команда.
— Сегодня день нашего триумфа! День когда мы все выпьем виски из школьного кубка!
— Да!
— И все бабы будут только наши, любая сегодня не откажет вам, друзья мои, потому что сегодня, сэры, мы станем победителями!
— Да!
— Так что же мы должны сделать сейчас?!
— Порвать грифов! — трубно заревела команда.
— А что мы сделаем?!
— Порвем грифов!!
— Что?! Я вас не слышу. Блеете как течные с..чки! Что?! Мы?! Сделаем?!
— ПОРВЕМ ГРИФОВ!
— Именно так! — рявкнул громадина—Флинт. — И только так! А теперь поднимайте свои задницы! Нас ждет битва!
Пылающая, словно молодое пламя, команда схватила метлы и прошла через длинный коридор, ведущий на поле. Лишь поднялись створки, выпуская игроков на траву поля, как Ланс понял, что он — в своей стихии. Когда на него смотрела почти тысячная толпа (на матч приходили не только студенты), среди этих восторженных взглядов и аплодисментов, среди моря энергии и позитива, Герберт Ланс чувствовал себя на пике. Он был как свободная птица в этот момент, как рабы в бескрайнем океане. Будто стерлись все границы, все проблемы и тревоги. Сцена, пусть и такая, была призванием юноши.