И вот последний день с единственным экзаменом — Нумерология. Герберт подготовился тщательно — отлежался в холодной ванне, потом принял горячий душ, навернул тройную порцию ужина и спад мертвецким сном. Этого, как вы могли уже понять, хватило чтобы юноша наконец закрыл сессию во вменяемом состоянии.
Ланс, окинув замок, вышел на улицу и, широко раскинув руки, с наслаждением втянул с себя уже почти летний аромат. Запахи травы смешивались с влажным, освежающим ветром, до ушей доносился шепот шелестящих крон и порой даже птичье пение. Зима уже давно, собрав свои немногочисленные манатки, свалила подальше и слизеринец, словно очнувшись от черного сна, наконец вновь был благодушен, миролюбив и даже немного сентиментален. В эти весенние и летние дни, Герберт был готов помогать всем и каждому, а так же любил практически весь мир. Практически — потому как овсянку он не любил в любом расположении духа.
По хорошему, возможно, стоило навестить Хагрида, ведь именно сегодня должны были секирить башку Клювокрылу, но юноша не пошел к лесничему. Он знал, что туда заявиться Трио, а лишний раз глядеть на эти вечно постные, угнетенные рожи — не хотелось. Так что брюнет держал курс строго на северо-северо-запад, прямиком к своей явочной хате.
Именно там парень хранил контрабанду, некоторые иные «вещи», а так же и не только «вещи». В общем, явочная хибара, она и в Караганде — явочная хибара. Ланс, пройдя по лесной тропинке, которая почему-то не пользовалась популярностью (как и иная любая тропинка в Волшебно-Запретном Лесу), выскользнул за периметр Хога. Это было легче легкого, и юноша никак не понимал, почему так не сделают другие. Всего-то два часа ходьбы по Лесу, и вот ты уже на окраине Хогсмида. Но не суть.
Оказавшись на небольшой поляне, юноша резво перепрыгнул шаткий забор, и побрел по другой тропинке. Она вела к крыльцу. Хотя, правильнее будет сказать — к развалине крыльца, или к полному «армагедцу». Это было трехэтажное здание, которое скрипело и качалось на ветру, издавая протяжный и противные высокие ноты, которые сельчане путали с криком привидений.
Да-да, вы не ошиблись, явочная хата Геба была знаменитой «Вобщей Хижиной». Еще при первом упоминании о ней, парень задался вопросом — какого ляда все эктоплазменные кукуют в замке, а некоторые тусуются на отшибе. Изгои? Маргиналы того света? Все это было настолько маловероятно, что верилось с трудом. Вот авантюрист по имени Герберт Артур Ланс и поперся на рекогносцировку. Уже на подходе к дзоту (разваленной пристройке) капрал Ланс понял, что немчура давно свалила с этой высоты, так как их смрадной тушенкой здесь не пахло. Перефразировав — Геб не почуял вони призраков, что и навело его на простую мысль — люди брешут.
Так что сейчас, запрыгнув на чурку* (п.а. широкое полено, а не то что вы, господа, подумали), Ланс рывком взлетел на второй этаж, ужом проскользнув между досок, которыми забили окно. Забили хреново, так как Геб сумел выдрать одну и использовал её в качестве «двери».
Приземлившись на пол, Ланс громогласно чихнул и вытер нос. Все же это место было отчасти волшебным, так как пыль здесь собиралась буквально моментально. Стоило провести пальцем по плоскости, отвернуться, потом вновь глянуть и — бац, девственно запыленный участок. Геб, покосившись на кровать, стоявшую у стены, решил что перед летом стоить в последний раз дымно отпраздновать очередной успешно законченный год.
Да, как всегда были проблемы, в этот раз даже большие, чем когда-либо. Были и разочарования, большие печали, но и столь же много радости, веселья и успехов. А следовательно — все было хорошо, жизнь неторопливо шла в гору, и все что надо было делать — не изменять себе и без страха смотреть в будущее. Что же было в этом будущем? Конечно же сцена, сцена, толпа рядом с ней, банда на инструментах, менеджер , скрытый от глаз народа, и микрофон. Да, вот все что хотел Герберт Артур Ланс от своего будущего, это и только это волновало его. Ну, не считая других волнений конечно.
Проныра подошел к старому, потертому роялю, поднял крышку, отогнул бойки и достал последний пакетик. Запрыгнув на стул, стоявший под окном, Ланс, положив пакетик на поля шляпы, стал старательно выминать самокруточную бумагу. Потом Геб с подозрением взглянул на пакетик, снова на бумагу, опять на пакетик, и в итоге, пожав плечами, с помощью чар увеличил клочок бумаги. Удовлетворенно кивнув, он высыпал все содержимое, а закрутил себе косяк. Щелкнула зажигалка и под потолок закружились первые колечки дыма. Прокашлявшись, Геб простучал грудь, признавая что жахнул слишком много, а урожай уж невероятно забористый. Уже спустя минуту, уголки губ Геба стала неумолимо тянуть вверх, а каждый вздох словно заставлял вибрировать диафрагму, вызывая нервные смешки.