Питтегрю понял, что и на этом фронте ему ничего не светит. Тут он вдруг нашарил глазами того, кто пребывал в явном ступоре — Гарри-забыл-расческу-Поттеру.
— Гарри, мальчик, ты ведь не позволишь умереть. Мы с твоим отцом были так дружны...
— Ты не смеешь! — хором воскликнули Люпин с Блэком, отдергивая эту ошибку природы и прижимая палочки к глотке.
— Как ты можешь разговаривать с ним, когда из-за тебя погибли его родители! — кажется Блэк был настолько яростен, что окажись сейчас здесь отряд Авроров и от них бы не осталась и воспоминания.
— Потому что я не такой как вы, — чуть ил не заплакал анимаг-крыса. — Это вы храбрецы, а я нет. Он был так страшен, так силен, что я мог сделать... Умереть за них?
— Да! — вновь хором рявкнули два взрослых.
— Потому что мы бы умерли за тебя, любой из нас умер за другого, — спокойно закончил Люпин. — А сейчас готовься к встрече со своим хозяином.
Ланс был согласен с такой позицией. Семья — вот что есть у человека, только это и ничего больше, ничего важнее ничего дороже и священнее. Только семья. Тот, кто предал семью, должен умереть — это непреложный закон.
— Стойте! — вдруг воскликнул Поттер.
— «Сопляк» — мысленно сплюнул Ланс, но тут же махнул на это дело рукой.
Он продолжил хрумкать поп-корном, увлеченно наблюдая за спектаклем, а так же иногда смеяться — забористый план все еще не отпускал.
— Гарри, ты должен понять, из-за этой гнили ты лишился родителей, счастливого детства, буквально всего! — удивительно, но это сказал не Блэк, а Люпин.
— Я понимаю, -кивнул очкарик. — Но отец бы не хотел, чтобы из-за этого его друзья стали убийцами.
Некоторое время висела тишина. Потом Блэк убрал палочку и тяжело произнес:
— Твоя воля Сохатик.
Питтегрю тут же рухнул на колени и пополз к Очкрику.
— Гарри, ох, я знал, что ты поможешь, твой отец он бы гордился...
— Заткнись! — с такой силой рявкнул Поттер, что его магия на мгнвоение вырвалась и от её давления затрещал пол. — Мы отведем тебя к дементорам и тебя будут судить, а Бл... Сириуса оправдают! Я делаю это только ради него!
Блэк проникся, Люпин с гордостью за мальца кивнул головой, Гермиона была готова расплакаться, а Рыжий все гладил свою ногу. Что делал Ланс? Он хохотал, давясь поп-корном.
— Что с Гербертом? — наконец спросил Сириус Блэк.
— А ты его знаешь? — удивился Люпин.
— Да... мы встречались не так давно в лесу.
— В смысле, в запретном лесу?
— Да и... в общем, не могу рассказать, не думаю что парень хотел бы, чтобы его тайны стали известны всем.
Геб все не воспринимал реальность и хохотал. Ситуация ему казалась весьма комичной.
— Думаю он обкурился, — вынес вердикт Люпин, пряча лицо в ладони.
— Мне это кого-то напоминает... — с веселой искоркой в голосе, протянул, как оказывается — вовсе не маньяк.
— Хорош Бродяга, — вздохнул Люпин. — Ладно, давайте выдвигаться к замку.
И народ выдвинулся.
Один тайный подземный ход спустя
Герберт, замыкающий процессию, вышел из под корней Гремучей Ивы и стал свидетелем весьма нетривиального шоу. Блэк обнимал и что-то кричал визжащему и кричащему Люпину. Проынра мигом вскинул голову и увидел, что на небе ярко и чуточку надменно сверкает луна... полная луна. Геб вновь повернулся к представлению и застыл. Обращение в оборотня ничем не напоминало Анимагию. Кожа профессора ходила пузырями, натягивалась и трещала, кости хрустели, ломались и словно бегали под неё, лицо менялось и страшный крик перерастал в тяжелый вой. Ланс даже не мог вообразить ту боль, которую должен испытывать человек при таких трансформациях. Но через мгновение все было законченно. Блэк был откинут в сторону, где медленно приходил в себя. Питтегрю, натуральным образом помахав ручкой, снял с себя блок на анимагию Люпиновской палочкой и был таков. Снейп, очнувшись, прикрыл собой троицу студентов — достойный поступок.
Единственным, кто стоял на отшибе, оказался Ланс, который попыхивал уже обычной сигаретой. Челвоек-волк, не похожий ни на то, ни на другое, но с оскаленной пастью, вдруг одним скачком приблизился к слизеринцу, навис над ним и издал оглушительный, невозможный по мощи рык.
— Бегите Ланс! — закричал Снейп.
Оборотень замахнулся своей рукой-лапой. Ланс вытащил сигарету и открыл рот:
— Аааааа! — высоко, до рези в ушах, словно девчонка, завизжал он.
Ланс захлопнул рот, посмотрел на ошалевшего оборотня, на замерших магов, а потом прокашлялся.
— Не та нота, — развел руками слизеринец. Он вновь повернулся к оборотню и на миг его лицо приобрело звериные черты.