И когда Ланс открыл рот во второй раз, оборотень вдруг съежился. Собственно съежилось все, что могло съежится. Но заколыхалась трава, зашумели кроны, в воздух сорвались птицы, а где-то в Лесу жалобно закричали животные. По округе пронесся рык. Рык столь яростный, настолько наполненный мощью и звериной жестокостью, что не было ни единой души, которая бы не застыла в первобытном ужасе, памятью предков вспоминая кто и почему так рычал.
— Учись, — хмыкнул Ланс,а потом повернулся к остальным зрителям. — Ладно, народ, мне деляночку нужно на лето прикрыть. Адьо.
И Ланс, закинув руки за голову, поперся в ночной лес. Его уже почти отпустило, но в голове все вертелась мысль — надо сберечь делянку на почти пяток золотых общего выхлопа.
Некоторое время спустя
Ланс не знал, сколько он шел по тропинке, петляющей среди деревьев, но вскоре он все же вышел к своей рассаде. Да, его заботливо выращенные «золотые кустики» были готовы пережить это лето и принести новые деньги, которые пойдут на благо будущего. Ланс, втянув аромат, тут же скривился. В воздухе воняло — гнилью, смертью и болотом. Дементоры — сразу понял юноша.
Проныра, не помня себя от беспокойства, бегом добежал до своей вырубки. Здесь, на ухоженной рассаде, росли узнаваемые по форме листьев кусты. Вот только теперь все они были пожухлыми, коричневыми, а земля покрыта коркой льда.
— Деляночка, — всхлипнул юноша, снимая шляпу и опускаясь на колени. — Деляночка помэрла. Ироды окаянные. Как можно...
Парень опять всхлипнул, а потом вдруг резко напялил на себя шляпу и зло сверкнул глазами в сторону, откуда доносился запах.
— Суки. Гринпис не простит. Всех пожгу!
С этим боевым кличем, выставив палочку наголо, слизеринец бросился вершить праведную месть.
Немного боевого клича спустя
Герберт, окруженный летающими огненными махаонами вылетел к берегу озера и тут же замер. Здесь было темно, но темно не из-за ночной мгла, а из-за десятков, сотен дементоров, кружащих осиным роем. Махаоны вдруг стали тухнуть, словно эта армия из умертвий втягивала их в себя. Герберт выставил палочку, но рука не слушалась его. Принц внутри зажался в угол, а Уродец, выставив клинок, пытался защитить своего уязвимого к этим тварям напраника, но и он не мог удержаться. Геба мигом отпустило. Он стал медленно, цепляясь за пока еще горящее пламя, падать во тьму. В последний раз он взмахнул алой палочкой, зажигая огонь, но и этого уже ыбло недостаточно. Против такого количества тварей Принц был бесполезен, а Уродец убил лишь выживать, а не сражаться. Зазвучал безумный хохот и женский крик, но Ланс почему-то лишь понял, что только что сочинил новую песню. Затем пришел мрак.
Известное время спустя
— Вам хватит трех оборотов, — произнес Дамблдор и покинул больничное крыло, заперев за собой двери.
Здесь сейчас лежало четверо — Рыжий с забинтованной ногой, бледный Ланс, который незаметно для всех зажег под одеялом зажигалку, чье пламя буквально придавало сил, а так же Дэнжер с Поттером.
— Быстрее Гарри, прости Рон, но у тебя нога!
С этими словами Гермиона встала центр, накинула на зависшего очкарике какую-то цепь, потом что-то крутанула в руках и вот двое исчезли.
— Что за Мордредовщина... — произнес Рональд.
— То ли еще будет, — хмыкнул Герберт.
Словно в подтверждение его слов, через мгновение в комнату ворвались запыхавшиеся, грязные но довольные Поттер и Дэнжер, судя по виду которых, но и только что прошли от Варшавы до Берлина, и причем отнюдь не в танке. Изорванные, грязные, в порезах и царапинах.
Следом за ними, всего через минуту, ворвались и другие люди. Среди них были — директор, жующий свои дольки и сверкающий глазами, МакГи, которая явно не понимала что происходит, Помфри и министр Фадж со своими прихлебалами.
— Это вы! — вскрикнул он с порога. — Вы освободили его!
— Министр, не смейте кричать в больничном крыле, — тихо, но с тонной угрозы, произнесла целительница.
Фадж тут же стушевался и даже снял свою извечную шляпу-котелок.
— Боюсь это невозможно, министр, — с улыбкой и сверкающими глазми, произнес Дамблдор. — Я лично запер это помещение пару минут назад. Боюсь, у детей не было и шанса покинуть его.
Фадж еще потоптался, потом что-то процедил и вышел вон. В след за ними поспешили и остальыне. В итоге в больничке остались все те же, плюс директор.