Тот все же усмехнулся — даже смотрят как гиены. Впрочем, и юноша себя ощущал Муфасой. Он не боялся этой своры дворовых шавок. Покалечишь одного — разбегутся все. Сила Слизерина действительно было в единстве, но вовсе н таком, какое воспевают в рыцарских романах. Это как банда лихих людей, вышедших на широкую дорогу в неурожайный год. Гонору и показухи много, силы мало.
— Да, — кивнул юноша, стряхивая пепел в смастерённую из консервной банки пепельницу. — Собственно я и не отказываюсь.
— Думаешь преодолеть защиты? — с тонной презрения и оскорбительной надменности спросил Малфой.
Вообще, по слухам он не был слабозадым, но уж больно на него походил. Гены, что тут думать.
— Я не думаю — я собираюсь это сделать, — пожал плечами бывший босота.
В гостиной снова раздался смех, на этот раз презрительный. Лансу было все равно. Право же, эта свора не стоила того, чтобы из-за неё портилось настроение.
— Если ты станешь Чемпионом, я съем свою шляпу, — заявил Малфой, которого поддержали дружным гоготом.
— Можешь оставить свое остроконечное уродство в покое, — фыркнул Ланс. И тут же повернулся к Нотту и Дафне, одновременно с этим растягивая губы в пиратской усмешке. — Если я стану Чемпионом, ты — Дафна, меня поцелуешь.
В гостиной повисла тишина. Ланс не знал какой титул у батяни этой красотки, но наверняка не маленький. В общем, для аристо это было то еще оскорбление. Ну а вы что думали? Ланс тоже зубы имеет.
— Да как ты... — начал было уже закипать Нотт, как его одернула подруга.
— Тео, я могу сама разобраться со своими проблемами, — несколько холодно произнесла она. Парень сразу воткнул. Было понятно кто в этих отношениях «главный».
— Ну так что?
Гринграсс повернулась к насмешливому красавцу.
— Если ты проиграешь — будешь неделю мне ноги вылизывать, ничтожество.
— Не думал, что высокородных леди заводит такое, — все еще по-пиратски ухмылялся юноша. — По рукам?
— По рукам.
Ланс протянул свою мозолистую клешню с давно загрубевшей кожей. На встречу ему сделала шаг блонди.
— Милая, он же поганая грязнокровка! — встрял Нотт, схватив леди за левое запястье.
— Тео...
Красотка не успела договорить, так как встрял юноша.
— А чистота крови не влияет на внешность и масштаб инструмента. Хотя, дружище, наверно у любого инструмент будет помасштабнее твоего.
— Kespo...
Проныра был наготове и поэтому не пропустил бы эти чары, но дорогу Нотту преградила Гринграсс.
— Нотт, это моё дело, — строго произнесла барышня.
— Но...
— Нотт!
Ланс уже ждал что парень вспылит, но тот лишь покорно сделал шаг назад. Вот вам и правда жизни — если не уверенны в себе, не встречайтесь с красотками, иначе ваше место обнаружиться лишь под каблуком.
Гранграсс, подойдя, протянула свою маленькую ладошку. Ланс же, словно хищный хот, все еще сохраняя оскал, схватил её и вдруг рванул к себе. Он плотно прижал леди, нагло обхватив ту за талию и наклонился к самому ушку, втягивая носом аромат струющихся волос.
— Признай, ты уже мечтаешь о своем поражении, — жарко прошептал Ланс.
В этот самый миг в спину парню уперлось с десяток палочек. Юноша тут же отшатнулся и поднял руки в воздух.
— Грязнокровка, — сплюнула Дафна, отряхивайся как от мусора.
Нотт сжимал кулаки до белых костяшек, в гостиной стал повышаться градус. Ланс не боялся, но был уверен в себе. Во всяком случае в том, что не отправиться в больничное крыло в гордом одиночестве. Но тут прозвенел колокол и стало понятно, что если промедлить, то весь факультет опоздает на занятия. Такого допустить не мог никто.
Проныра почувствовал как от его спины отлепили палочки, а народ стал покидать помещение. Геб поправил шляпу, подмигнул всей честной компании одногрупников и зашагал на выход. Сегодня его ждал еще один аттракцион под названием — первый урок по ЗоТИ с новым преподом, шедший сразу за лекцией у Комеденти.
Кстати, вас наверное интересует, как Ланс познакомился с Хмури. Что ж, пока юноша идет до аудиторий, я вполне могу рассказать вам эту историю.
Интерлюдия
Это было в один из обычных вечеров Скэри-сквера. Дул холодный, промозглый ветер, приносящий с собой запахи помойки, раскинувшейся на севере района. По узким улочкам, давно заплывшим от грязи, похоти, словно витавшей в воздухе и туалетных запаха, шел мальчишка. Ему было всего одиннадцать, но в руках он сжимал холодную сталь ножа-бабочки и зеленое горлышко бутылки Джеймесона. Этим обычным вечером, он шел на улице — Бэрем-стрит.