— Клинт Иствуд отдыхает, мистер Ланс, — мальчик удивился познанию профессора в магловской культуре.
Парнишка лихо улыбнулся и дунул на кончик палочки, вертанув её в пальцах.
— Заклятье щекотки, пожалуйста.
Розовый луч рванул из палочки мальчика, и вновь глаза манекена показали идеальное попадание. Впрочем, засвети такими чарами в человека, тот посмеется пару секунд, а потом кинется в атаку. А вот Малфой и Нотт, как Поттер и Уизли, как и большинство в этом замке, такими проклятьями и вовсе пытать могут. Правда, что-то подсказывало мальчику, что такое применение этому заклятью могло придуматься только малолетнему бандиту.
— И снова идеально, Ланс. Будь вы, не знаю, раз в десять посильнее, я бы сказал, что вас нужно остерегаться.
— Профессор Флитвик говорит, что не в силе дело, — надулся мальчик.
— Он по-своему прав, — кивнул Квирелл. — Но что, по-вашему, действеннее — выстрел снайперской винтовки или ядерная боеголовка?
Ланс ехидно улыбнулся, на этот вопрос у него давно был готов ответ. Хотя, скорее всего, так он пытался успокоить сам себя.
— Они равноценны. Из снайперской винтовки можно убить главу другой страны. Так же, как и ядерной боеголовкой.
— Вот только ядерный гриб уничтожит пару миллионов, а потом еще и радиацию оставит за собой.
— Ненужные жертвы — уродство войны.
— Ненужные жертвы — самый бредовый термин, который я когда-либо слышал. На войне каждая жертва на вес золота. Жертвы устрашают, а, следовательно, ослабляют противника.
— Ээээ, — промямлил мальчик. — Мне кажется, это изречение какого-то сумасшедшего маньяка. Ну, или отбитого на голову психа.
Глаза Квирелла на мгновение сузились, а правая рука странно дернулась, но он тут же взял себя в руки.
— Вы еще слишком молоды, Ланс. Впрочем, не хотите ли продемонстрировать мне свой лучший выстрел?
— А что мне за это будет? — тут же сориентировался мальчик.
Профессор растянул губы в одобрительной усмешке, а потом достал из кармана перо. Самопишущее, пьяный гиппогриф Ланса затопчи, перо. Стоит такая финтифлюшка галеонов семьдесят, не у всех старшекурсников Слизерина имеется. Но в учебе это штука буквально незаменима. Да с таким агрегатом, Геб сможет увеличит интенсивность собственных занятий как минимум в полтора раза, полностью изведя всю механическую работу, на которую уходит прорва времени!
— Ну как, мистер Лучший ученик, достойная награда?
Парнишка лишь молча кивнул, пожирая глазами Самопишущее перо.
— Тогда я жду.
— Ваше слово?
— Мое слово, — кивнул профессор.
— По рукам.
Парнишка развернулся к манекену и глубоко вздохнул. Он знал лишь одно заклинание, которое не вызывало у него скепсис, отвращения или ощущение что это столь же бесполезная хрень, как и подушка в танковом сражении. Как вы, возможно, догадались, это было «Incendio», на отработку которого парнишка извел тучу манекенов и бесчисленное количество часов.
— Incendio!
Из палочки мальчика вырывалась десятисантиметровая струя пламени. Но мальчик не закончил на этом, он сосредоточился на поддержании заклинания, а потом вдруг крутанул запястьем. Огненная струя взвилась, словно рассерженная гадюка, и плетью полетела в сторону манекена. А Геб уже закрутил запястьем, будто что-то обводит, да с такой скоростью, что палочка, мелькая, сливалась в один алый шар. Огненная струя завертелась спиралью, но, что поразительно, не сожгла, а рассекла манекен на многие части, будто горячий нож расплавленное масло. Мальчик отменил заклятье и победно улыбнулся, практически не чувствуя усталости. Он мог повторить этот трюк еще раз пять и только после этого испытал бы некую слабость. Это заклятье всегда давалось ему с неожиданной легкостью.
— Ну как? — лукаво поинтересовался мальчик.
Кажется, профессор Квирелл был поражен. Во всяком случае, его глаза как-то уж слишком сильно раскрылись.
— Дааа, — протянул он, а потом одним взмахом палочки восстановил уничтоженный манекен. — Это действительно было Инсендио?
— Ну а что же еще.
— Признаюсь — вы поразили меня Ланс. А поразить меня — это для некоторых цель всей жизни.
Чего-то Квирелл сегодня не в себе, перегрелся на солнышке, что ли.
— Впервые вижу, чтобы простейшее заклинание огненной струи использовали как Пламенную Плеть.
— Пламенную Плеть.
В ту же секунду, профессор молча взмахнул палочкой, из которой вылетел огненный кнут. Он просвистел в паре миллиметров от головы не моргнувшего Ланса, а потом рассек манекен надвое. Мгновением позже кнут втянулся в палочку обладателя самого колоритного головного убора.
— Ну них..я себе, — выдохнул мальчик, пораженно рассматривая то Квирелла, то манекен. — Ой, простите.