Тут ЧжуВон позвонил, типа беспокоится, чем разговор закончился, вот он то мне и нужен
— Чжу, будь другом, возьми чо — нибудь расслабиться и подъезжай в студию, или знаешь, давай ко мне домой, а то навалилось все сразу — и работа, и косяк этот дурацкий, и с семьей какие — то непонятки, как бы не сорваться.
— Через час буду, тебе какого пива взять?
— Ну его на фиг это пиво, только в туалет бегать, возьми коньяку хорошего, от него голова утром не болит.
— Буянить не будешь?
— Если боишься, можешь не приезжать
— Да, вижу тебе хреново, шуток не воспринимаешь. Жди.
Закрыл студию и домой почапал. Блин, ну вроде наладилось все, нет, опять влез со своей инициативой и опять в дерьмо. Тут же ещё один нюанс нарисовался: японец, который меня благодарил за песню оказался крутым мафиози, главой самого сильного клана якудзы, это БоРам из интернета узнала. Чо у него, своих врагов мало, моих решил приплюсовать? Полез в интернет — точно, Кэнъити Синода, глава "Ямагути — Гуми". Оказалось, что у него нет личных врагов, есть конкуренты, соперники, а вот таких нет — как появится так сразу исчезает. Пишут, что один из американских сенаторов, призывавший арестовать семью оябуна, через неделю после своей речи утонул в собственном бассейне. Вот и гадай, какая будет реакция на все это.
Наконец появился гонец с бутылкой, в смысле ЧжуВон приехал и сходу полез в душу, мол как там и что, не обиделась-ли. Я это дело быстренько пресек, достал рюмки и скомандовал — наливай. Чжу начал какие-то пакеты доставать, тарелки требовать, но я сказал, — "Все потом, сначала выпьем, а то душа горит". "Пьяница", — проворчал он, но разлил. Коньячок оказался отличным — мягкий, ароматный, без признаков сивухи. Поэтому быстренько повторили, и начали раскладывать закуски. Я вспомнил про теть Светин пакет в холодильнике, он тоже пошёл в дело. Рассказал я ЧжуВонищу про разговор, пожаловался на свою жизнь тяжелую, но тут нас настиг неожиданный удар — кончился коньяк. Сухого закона, слава богу, в Японии отродясь не бывало, так что дорога у морпеха была одна — за бутылкой. Он правда попытался пацифистские идеи проталкивать, мол может хватит, но вопрос был поставлен жестко — или со мной, в смысле за бутылкой, или против меня, тогда вали на хрен без тебя обойдусь. Пошел, конечно, куда бы он делся, правда я сначала не понял, на машине что-ли ехать собрался, он ведь выпил, уже хотел бежать останавливать — есть же доставка, но смотрю идёт, и главное с бутылкой в руках. Поворчав для порядка, — "Пошли дурака за одной, он одну и принесет", спросил откуда.
— Да я сразу тр…две взял, хотел у тебя в баре поставить, а то у тебя там пусто, кроме банки колы ничего нет.
Ага, значит ещё одна есть, живем!
Утром ЮнМи проснулась в прекрасном настроении — голова не болела, в теле легкость, исчезло давящее чувство постоянной усталости. Потянувшись, она повернула голову глянуть на часы и увидела… спину… ГОЛУЮ! Как ошпаренная выскочила из кровати, а на простыне кровь!
"Бл…., доигралась!"
Изо всей силы пнув ногой эту спину она закричала
— Сволочь! Скотина! Ты мне что говорил? Ты какие клятвы давал? "Где-то я это слышал". Про девочку рассказывал, а я дура уши развесила. Воспользовался моментом.
ЧжуВон спросонья моргал глазами, потом покраснел и резко отвел взгляд.
— Чего глазами виляешь, на меня смотри гад. Я кому говорю!
— Да не могу я, Юна.
Чего ты не можешь?! Как ребенка насиловать это пожалуйста, а в глаза посмотреть стыдно вдруг стало!
— Да ты на себя в зеркало посмотри, — взмолился он.
Глянув на себя в зеркало ЮнМи обнаружила, что она абсолютно голая. Айкнув как девчонка повернулась и помчалась в ванную сверкая упругими ягодицами и чувствуя как на них вздуваются волдыри от горящего взгляда ЧжуВона. Закрыв за собой дверь и пустив воду Серега сел на край и задумался. Что-то было не так, как будто это произошло не с ним, а с кем-то другим и он смотрит на все со стороны. Не было того ужаса, как с ХенШи, была какая-то отстраненность и спокойствие, и это пугало даже больше чем возможная беременность, о которой он вспомнил только сейчас.
"Может я становлюсь женщиной?", — вот теперь липкий страх начал проникать в душу. Так, стоп, ещё в истерику кинуться не хватало. Сейчас этого выкину потом попробую хоть как-то определиться. "Этот" сидел в кресле и ждал меня.
— Чего сидишь? Уматывай отсюда и чтобы больше я тебя не видела. Ты уволен.