В этот момент в кабинет вошёл преподаватель. Это был старичок весьма низкого роста и благообразного вида. Он взобрался на стул, на котором лежала ещё стопка книг, достал классный журнал и начал перекличку. Так как на учеников он смотрел периодически, то Малфой безостановочно корчил Гарри страшные рожи. Подумав, Гарри вытащил лист пергамента и написал на нём:
«Почему они так бесятся?» — и подвинул Гермионе, тут же устыдившись своего почерка. Конечно, он же не умел писать перьями...
«Потому что мои родители магглы», — вывела та почерком не лучше.
«И что? — искренне изумился Гарри. — Я тоже жил с магглами».
Тут же он вспомнил вчерашние рассуждения о родстве и всё понял. Он выхватил у Гермионы лист и дописал:
«По-моему, они идиоты».
«Согласна, — написала ему соседка. — Но у тебя могут быть неприятности. Я читала, что чистокровные очень верны своим традициям. И они не общаются с такими, как я. Просто средневековье какое-то».
Гарри вздохнул и стал смотреть, как профессор заставляет танцевать вещи у себя на столе, вызывая этим восхищённые ахи класса. Какие у него ещё могли быть неприятности, если всё страшное уже случилось?
Следующим уроком была Травология. По пути к теплицам Гермиона успела рассказать Гарри, что в Хогвартсе сто сорок две лестницы, причём они не всегда ведут в одно и то же место, так что нужно быть внимательным. А у некоторых даже могут проваливаться ступеньки! Заслушавшись, мальчик даже забыл о своём твёрдом намерении не возвращаться в гостиную. Неприятности словно отступили куда-то далеко. «Это потому, что Гермиона — девочка, — рассудил Гарри. — Рядом с ней я должен быть храбрым». Тут же ему пришло в голову, что его новая подруга заменяет ему зайца. От этой мысли он даже захихикал. Впрочем, Гермиона и в самом деле могла бы при желании напомнить зайца: у неё были большие передние зубы.
На Травологии можно было превосходно шептаться, когда профессор Стебль отворачивалась, и к концу урока Гермиона знала обо всём, что случилось утром. Гарри, правда, немного заикался, когда пересказывал ей всё это, — большей частью потому, что постоянно ловил на себе взгляд Малфоя, полный бешенства. Правда, стоял недруг достаточно далеко, чтобы не расслышать слов.
— Я говорю, Гарри, — шептала Гермиона, почти не разжимая губ и одновременно ухитряясь подстригать какое-то безобидное на вид растение. — У тебя могут быть неприятности. Ты ведёшь себя не как слизеринец. Это всем видно.
— Что же мне, не общаться с тобой? — прошипел Гарри в ответ, начиная злиться. Он искренне верил, что нашёл в школе друга, о чём мечтал уже давно, и то, что Гермиона училась на Гриффиндоре, было ему безразлично.
Растение изловчилось и стукнуло его веточкой по носу, едва не сбив очки.
— Нет, отчего же, Гарри, — девочка закусила губу, не отрывая взгляда от ножниц, которыми ловко щёлкала на всём протяжении разговора. — Но нужно что-нибудь придумать. Самое отвратительное, что неприятности могут быть и у меня. И это Гриффиндор называют оплотом справедливости! Начинаю подозревать, что ошиблась, согласившись здесь учиться. Такая идеология — и всё для того, чтобы жить как в Средневековье!
— Ты так сразу во всём разбираешься... — вздохнул Гарри, придерживая растение, чтобы ей было удобно стричь.
— Не сразу! Но это же очевидно! — тут растение вцепилось ей в волосы, и она заметила, что пытается откромсать главный стебель.
Гарри помог ей выпутаться и отряхнуться, но Гермиона неожиданно прислушалась:
— Что это? — подозрительно спросила она.
— Где? — удивился Гарри. В этот момент снова раздался заинтересовавший гриффиндорку звук. Гарри мучительно покраснел: этот звук шёл у него из живота.
— Ты же не завтракал! — всплеснула руками Гермиона. — Бедняга! Потерпи, после этого урока будет обед.
— Да ну что ты, — смущённо залепетал Гарри. — Я и не к такому привык...
Только тут он понял, что сболтнул лишнего.
— Не к такому? — нахмурилась Гермиона. — Ты хочешь сказать, что голодал и дольше?
Гарри замялся. Он вовсе не горел желанием рассказывать своей новой подруге о жизни у родственников.
Внезапно Гермиона с очень серьёзным видом отложила ножницы и наклонилась к самому его уху.
— Гарри, послушай меня, — прошептала она. — Если ты хочешь выжить в Слизерине, не будь таким открытым. Я заметила, что все слизеринцы тщательно контролируют свои эмоции. Теоретически, я для тебя враг и не должна была увидеть, что ты растерялся. Что бы ни было в твоём прошлом, я знаю, что ты не готов мне это рассказать. А потому сделай безразличное лицо! Ну! — она даже прикрикнула на него.