- Во-первых, потому, что Вы, Лев Николаевич, несмотря на все сложности, имевшие место быть в Ваших отношениях с Советской властью, пошли добровольцем на фронт, честно и храбро отвоевав на 'Куйбышеве'. Это поступок - но это и показатель того, что судьба страны для Вас важнее, чем недовольство властью.
- Конечно, тогда Вы не могли знать историю, случившуюся с генералом Деникиным - но мотив и у Вас, и у него явно был один.
- Я не знаю этой истории, Анна Петровна - Гумилев был явно заинтригован - не могли бы Вы ее рассказать?
- К Вашим услугам, Лев Николаевич - согласилась я, боковым зрением отслеживая реакцию остальных: Анна Андреевна смотрит на меня с интересом, постепенно пересиливающим неприязнь; писатель с дивана смотрит, скорее, с любопытством; его дочка - с откровенной ненавистью! Это очень хорошо - глупого врага, не умеющего логически мыслить, но, лишь освоившего набор штампов, принятых в его среде, можно с успехом использовать!
- История простая - весной 1943 года к генерал-лейтенанту Деникину пришли гости и увидели на стене его гостиной карту, на которой красными флажками было отмечено продвижение Красной Армии. Возможно, Вам не доводилось этого слышать - но, и в русской, и в советской военной традиции принято отмечать красными флажками положение своих войск; противника всегда обозначают синими флажками.
- Гости, в не столь далеком прошлом, офицеры Белой армии, были шокированы: 'Антон Иванович, Вы же воевали с большевиками не на жизнь, а на смерть!'
- Генерал Деникин отрубил: 'Это - Русская Армия!' (было в РеИ В.Т.).
- Продолжение Вы знаете - Антон Иванович, как и многие другие бывшие белогвардейцы, сделали выбор в пользу настоящего и будущего, приняв советское гражданство. Позволю себе заметить, что страна тоже сделала такой выбор - прошлое не забыто, но нельзя жить прошлым, поэтому избрано было будущее.
-Во-вторых, Лев Николаевич, вспомните, Полярный, октябрь сорок третьего, матросский клуб. Может быть, Вы помните рукопись, про "тысячу лет вокруг Каспия", которую Вам тогда передали для ознакомления. Так получилось, что человека, написавшего это, и еще многое другое, материалы мы вам можем дать - сейчас нет с нами. Но есть мнение, что именно вы можете продолжить его дело, очень важное для советской науки.
- Мы следили за вашей судьбой, чтобы Вам не мешали заниматься наукой.
- Что же касается возникших у Вас сложностей, мне бы, конечно, с Вашего разрешения, хотелось обратить Ваше внимание на некоторые моменты - дождавшись выраженного кивком согласия, я предельно мягко продолжила. - Лев Николаевич, при всем моем, поверьте, искреннем и глубоком уважении к Вашему таланту - тысячу раз прошу Вас принять мои самые искренние извинения - но, может быть, не стоит проявлять такую нетерпимость к чужому мнению? В частности, если это мнение старших товарищей, и своего же научного руководителя, в самом-то деле. В конце концов, всем нам свойственно заблуждаться, Вы не находите?
- Кроме того, если взять формальности, то с ними ведь действительно не все в порядке, Лев Николаевич - прекрасно, что Вы владеете фарси, но неплохо бы Вам изучить и какой-то из основных европейских языков, в противном случае, по формальным признакам это является профессиональной непригодностью. Ведь Вам это будет не столь уж и трудно - посудите сами, если я, хоть и не получила законченное высшее образование из-за того, что началась война, свободно говорю по-немецки, по-английски, по-итальянски. Да, кстати, позвольте поздравить Вас с защитой кандидатской диссертации. Что же касается будущего - Лев Николаевич, все зависит от Вас, от того, каких результатов Вы сумеете добиться в Вашем научном поиске. Я не люблю что-либо обещать заранее - но, мне хочется надеяться на то, что достигнутые Вами результаты позволят исполниться самым смелым Вашим мечтам..
- Знаете, Анна Петровна, я не могу понять одного - я верю Вам, но, получается, Вы готовы помочь продвинуться к вершинам научной карьеры откровенному врагу, оспаривающему основу Советской власти, ее эгалитарность? - спросил Гумилев.
- Лев Николаевич, надеюсь, Вы меня простите - но Вы уверены, что Ваши дворянско-монархические воззрения настолько несовместимы с принципами Советской власти? - мягко спросила я.
- Вы говорите загадками, Анна Петровна - Гумилев уже 'включился' на меня - теперь он был готов к серьезному разговору.
- Если я не ошибаюсь, то ваши прошлые сложности были вызваны высказыванием, что решать должны не массы, а узкий круг элиты? - спросила я.
- Не дословно так, но смысл Вы передали верно - согласился Лев Николаевич.