- К моей безмерной печали, господин начальник тюрьмы, произошел инцидент, бросающий тень на судебную систему Империи Ямато - сообщил маркиз, глядя на тюремщика, переставшего дышать при упоминании инцидента - но, вновь обретшего эту полезную для человека способность при уточнении того, что это касается судебной системы, а не тюремного ведомства - находящийся во вверенной Вам тюрьме приговоренный к смертной казни господин Зорге воспользовался правом подачи прошения о помиловании Божественному Тэнно - но, к стыду нерадивых слуг Императора, экземпляр этого прошения потерялся в одной из канцелярий. Такое категорически недопустимо в Империи Восходящего Солнца, известной своим строжайшим соблюдением законов, поэтому Вам следует незамедлительно позаботиться о том, чтобы господин Зорге повторно написал прошение о помиловании - и сегодня же доставить его во дворец, передав в руки лично начальнику телохранителей Божественного Тэнно. Разумеется, этот прискорбный инцидент должен держаться в строжайшей тайне, поскольку разглашение его неизбежно бросит тень на честь Империи. В этой папке находится подготовленный экземпляр прошения, с переводом на немецкий язык, на тот случай, если у господина Зорге возникнут какие-то вопросы; ему надо лишь подписать его.
Начальник тюрьмы заверил лорда-хранителя печати в своей бесконечной преданности Тэнно и лично ему, строжайшем исполнении данного ему поручения, и, откланявшись, уехал.
Исидзима действительно все понял - опытный профессионал пенитенциарного ведомства, начальник одной из самых известных тюрем Империи, он привык к непростым заключенным, но, Рихард Зорге был самым сложным заключенным за всю его многолетнюю карьеру. Высокопоставленный сотрудник германского посольства, обвиненный в работе на Коминтерн, он, даже в заключении, пользовался негласным покровительством разведки Флота; при этом, вопреки существующему порядку, его дело вела не Кэмпейтай, а полиция МВД. Мало этого, начальника тюрьмы в свое время вызвал лично премьер-министр Тодзио, в то время исполнявший обязанности министра внутренних дел, для того, чтобы лично распорядиться об особой охране этого заключенного, исключающей любую возможность побега или самоубийства.
Сейчас игра Армии и Флота вокруг этого человека вступила в новую фазу - начальник тюрьмы прекрасно знал то, что Зорге подавал на кассацию, отклоненную под формальным предлогом, но, никакого прошения о помиловании он не подавал. Вполне были понятны и намерения могущественного маркиза Кидо, недвусмысленно подтвержденные личным присутствием Тэнно - одно то, что он назвал Зорге 'господином', а не 'гайдзином', говорило очень многое; требование же строжайшего соблюдения закона означало, что заключенный должен остаться жив до рассмотрения его прошения - или, называя вещи своими именами, до его освобождения, поскольку сомнений в милости императора быть не могло. Это сулило начальнику тюрьмы большие хлопоты в ближайшем будущем - но, и, избавление от немалой обузы, каковой был господин Зорге. В любом случае, ни о каких намеках добрым знакомым из Кэмпейтай речи быть не могло, это тюремщик понимал - в противном случае сеппуку станет для него неслыханной милостью. Уровень подготовки недвусмысленно намекал на это - ведь ему вручили даже напечатанный текст прошения, что однозначно исключало возможность утечки информации через секретаря.
Примчавшись через два часа на работу, он не кинулся в камеру к Зорге, как поступил бы на его месте менее опытный человек - нет, он спокойно прошел в свой кабинет, обговорил текущие вопросы с несколькими подчиненными, и, только после этого вызвал к себе командира группы надзирателей, охранявших Зорге. Это не могло вызвать каких-то подозрений - содержание 'особого узника' находилось под его личным контролем, так что вызов этого подчиненного был вполне обыденным делом.
- Как поживает Ваш подопечный? - осведомился начальник тюрьмы после почтительного приветствия подчиненного.
- Все, как обычно - здоровье у него в порядке, жалоб и просьб нет - доложил командир группы, тридцать лет прослуживший тюремным надзирателем, и, из них, почти двадцать лет охранявший государственных преступников - так что за это время он успел начисто отучиться проявлять интерес ко всему, что не касалось его прямых обязанностей.
- Письменное подтверждение того, что жалоб нет, у него брали? - деловито осведомился начальник тюрьмы.
- Никак нет - доложил надзиратель, слегка удивившийся вопросу - Зорге был спокойным заключенным, никогда не доставлявшим неприятностей надзирателям, за что пользовался их симпатией - насколько можно было вообще говорить о симпатии в этих обстоятельствах.