Откуда он такие слова берёт?! Я же… Следить! Следить надо за своей речью! А то будет как у того ребёнка в видео: учит с мамой стихотворение «Ласточка с весною…», а разговаривает в три загиба по матери. А матушка радуется.
— Ты перестань… панораме радоваться, а прикинь следствия. Из того эпизода в раю, который «грехопадение» и «первородный грех».
Всё, пищеварение и дыхание стабилизировалось. Пара рефлекторных сглатываний и… и снова «рублёвые глаза».
— Это ж… это ж получается… крёстная жертва…
Это ж какой мощности мозги вырастают в тиши местных чащоб и буреломов! Вот же — «железный дровосек», а умище-то… На лету просекает.
Мне самому потребовалось 12 лет после написания того эссе. Однажды, стоя удивительно жарким северным летним днём посреди автомобильной парковки, я вдруг понял — почему в очевидной для меня логике никто никогда не рассматривал эту историю.
Что ж, «железный дровосек» в «Волшебнике Изумрудного города» просил у Элли сердце, мозги были заботой Страшилы. Потому как с мозгами у «железного дровосека» — всё в порядке. И в «Святой Руси» — также.
— Правильно понимаешь. Если нет преступления, то нет и наказания. Адам и Ева были не изгнаны, а выпущены. Нет и «первородного греха». Господь бог пожертвовал величайшей ценностью своей — сыном своим, обрёк его на муки мученические, на казнь страшную и позорную. И теми страстями господними спасено человечество от гнева господнего, очищено от греха первородного. От чего спасено-очищено? — От ничего?
Чимахай ошарашено смотрел на меня.
— Но ведь… он же того… помер…
— Почему? Этот текст тысячи лет учили сотни тысяч детей. То есть, идея искупления первородного греха — его личная. Парень ошибся, понял неправильно, не дочитал-недоучил. И вот, Иисус из Назарета, сын плотника, полез на крест и принял смерть мученическую. Потому что двоечник. Мне искренне жаль этого парня и, особенно, его маму. Но восхвалять его, прославлять за смерть от недоученности… извини. Это если он человек. Если же он бог, то «всё в его власти». Соответственно — уровень мук, силу боли он выбирал себе сам. «Ах! Побейте меня!». Мазохизм — называется. Ну, подросток может прыщи на заднице ковырять — будет больно. Может смазать их мазькой — не больно, но чешется. А вот если задницу регулярно мыть — то и вовсе не появятся. Свобода выбора: сколько неприятностей захотел — столько получил.
— Эта… или — на крест… или — задницу мыть… Погоди малость…
Старательно глядя, ни на мгновения не отрывая от меня взора, он кинул за борт ведёрко на верёвке, вытащил его, полное воды, и, погрозив мне пальчиком, приговаривая:
— ты, эта… ты не уходи… ты посиди покуда…
вылил ведро себе на голову.
Потряс головой, выливая воду из ушей, собрался с силами и, сев напротив, деловито произнёс:
— Дальше давай.
— Даю. Ты пойдёшь в Свято-Георгиевский монастырь учиться изгонять бесов. Так? Так вот: бесов — нет.
Взгляд у мужика снова расфокусировался. Он внимательно подумал, прислушиваясь к самому себе. Передумал продолжать знакомство окружающей природы с остатками завтрака, и томно спросил:
— Почему?
— Если бога нет, то нет и чертей. Если бог есть, то черти либо есть — либо нет. Если есть бог и есть черти, то и они, подобно падающему с головы волосу, в воле божьей. Кто ты, чтобы воевать с господним промыслом?
А вы что думали? Дуализм — отнюдь не христианская идея. Ормузд и Ариман — это от Заратустры. Богумилы, с их идеей создания мира старшим сыном Бога — Сатанаилом и продолжающейся борьбой двух божественных сыновей — однозначно ересь.
В православии ГБ — «отвечает за всё».
Голос «железного дровосека» был едва слышен и чуть дрожал:
— Иване… а зачем же… меня в монастырь учиться… коли этой науки нет… и серебра платить… ни за что?
А затем, бедный мой «железный дровосек», что тёзка мой Карамазов был прав:
«Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее».
Вот я тебя и обольщаю. Мучениями. Мукой свободы выбора совести.
Как бы не перегрузить парня. Снижаем уровень: от философии — к технологиям, от общего — к частностям, от бога — к монахам. Упрощаем сущности с их классификацией.