Эва: Ты одна?
Хелена: Одна.
Эва: Меня зовут Эва, я живу там, на другой стороне.
Хелена: А сколько тебе лет?
Эва: Семь.
Хелена: Хочешь сока?
Эва: Нет, спасибо.
Хелена: А булочку?
Эва: Нет, спасибо.
Хелена: А чего ты хочешь?
Эва: Я хотела узнать, когда приедут Фанни и Александр. Мы с ними всегда вместе играем, и без них скучно.
Хелена: Я не знаю. (Пауза.) Правда, не знаю.
Эва: Вот как!
Хелена: Не знаю.
Эва несколько секунд обдумывает это непонятное и неутешительное известие.
Эва: А ты не можешь сказать им, чтобы они приехали?
Хелена: Наверное, надо было бы.
Эва: Тебе никто не осмелится отказать.
Хелена: Неужели?
Эва: По крайней мере так говорит папа.
Хелена: А ты не хочешь войти и сесть?
Эва: Нет, спасибо. Я должна идти. До свидания.
Хелена: До свидания, Эва.
Эва: Не забудь, ты обещала.
Хелена: Постараюсь сделать, что могу.
Эва мгновенье пристально смотрит на фру Хелену. Потом ещё раз говорит «до свидания» и, прыгая со ступеньки на ступеньку, спускается по лестнице с веранды. И вот уже зелень полностью поглотила маленькое желтое пятнышко. Шелестит дождь, в отдалении лает собака. Фру Хелена берет книгу и начинает лениво разрезать страницы массивным серебряным ножом. В прихожей по другую сторону столовой слышится какое-то движение, хлопает дверь, раздаются шаги.
Хелена: Кто там?
Эмили: Это всего лишь я.
Хелена: Эмили!
Они нежно обнимаются. Фру Хелена гладит Эмили по волосам и щеке.
Эмили: Я так истосковалась по этому дому.
Хелена: Дети с тобой?
Эмили: Нет.
Хелена: С ними все в порядке?
Эмили (после паузы): Боюсь, что нет.
В тот же час, под шум того же дождя Епископ Эдвард Вергерус открывает судебный процесс против своего пасынка Александра Экдаля. Главный свидетель обвинения — Юстина, служанка. На процессе присутствуют мать Епископа фру Бленда, его сестра фрекен Хенриэтта, сестры обвиняемого Аманда и Фанни, а также Господь Всемогущий на Небесах.
Начинается все с привода. Вставляется в замок ключ, и фрекен Хенриэтта в сопровождении фру Бленды входит в детскую, грубо тряся, будит детей и приказывает им немедленно одеться. Фанни начинает плакать, Аманда спрашивает, где мама, а Александр интересуется, что происходит. Их вопросы остаются без ответа. Сжатые губы, замкнутые лица. Аманда натягивает платье, и все отправляются в библиотеку, где их ждут Епископ и Юстина.
Фру Бленда и фрекен Хенриэтта устраиваются на диване с рукоделием в руках, дети стоят возле дверей. Епископ встает из-за длинного стола, Юстина улыбается, быстро, но неуверенно. Александра просят подойти поближе. Теперь он стоит посередине громадной комнаты, заполненной от пола до потолка книгами. Внутри у него шевелится, точно большой краб, чудовищный страх.
Эдвард (мягко): Александр, мальчик мой. Ты, в присутствии своих сестер и Юстины, обвинил меня в убийстве моей жены и моих детей.
Александр: Это неправда.
Эдвард: Юстина, повтори свой рассказ.
Юстина: Александр утверждал, будто он видел покойную госпожу и её детей. Она говорила с ним. Она сказала, что её муж, Его Высокопреподобие Епископ, в состоянии гнева запер её и детей в бывшей спальне, без еды и питья. На пятый день они пытались бежать через окно, но при попытке к бегству утонули.
Эдвард: Ты узнаешь эту историю, Александр?
Александр: Нет.
Эдвард: Значит, ты утверждаешь, что Юстина дала ложные показания?
Александр: Может, ей это приснилось.
Эдвард: Юстина, готова ли ты повторить свои показания под присягой?
Юстина (приседает): Да, Ваше Высокопреподобие.
Эдвард: Хорошо, Юстина. Фанни и Аманда, вы слышали рассказ Александра?
Аманда: Нет.
Фанни (шепчет): Чего ты щиплешься? (Епископу.) Нет.
Эдвард: Значит, вы утверждаете, что ничего не слышали?
Аманда: Я помню только, как Юстина рассказывала, что госпожу и её детей нашли под мостом возле Домского собора и что их пришлось распилить, чтобы положить в гробы.
Эдвард: Ты говорила это, Юстина?
Юстина (шепотом): Да.
Воцаряется длительное молчание. Лицо Епископа вздувается, становится огромным, ужасным, нечеловеческим. Голос же его по-прежнему тих и приветлив.
Эдвард (Александру): Ты продолжаешь настаивать на том, что Юстина солгала или что ей все приснилось?
Александр: Да.
Эдвард: Ты готов повторить свои слова под присягой?
Александр: Конечно.
Эдвард: Давать ложную клятву — это смертный грех, Александр. Это называется клятвопреступлением и жестоко карается.
Александр: Вот как.
Александр переступает с ноги на ногу, прикладывает ладонь к боку и облизывает пересохшие губы. Теперь уже все равно. Жизнь кончена. Сейчас на него падет кара господа. Этого сволочного, злопамятного, проклятого бога.
Эдвард: Подойди, пожалуйста, сюда к столу. Положи левую руку на Библию и повторяй за мной: Я, Александр Экдаль, клянусь Священным Писанием и Живым Богом...
Александр (твердым голосом): Я, Александр Экдаль, клянусь Священным Писанием и Живым Богом...
Эдвард: ...что я говорил, говорю и буду говорить одну Правду и ничего, кроме Правды.
Александр: ...что я говорил, говорю и буду говорить одну Правду и ничего, кроме Правды. Я могу идти?
Эдвард: Ты уже хочешь уйти, Александр?
Александр: Мне больше нечего сказать. А как Юстина докажет, что ей это все не приснилось?
Эдвард: Скажи мне одну вещь, Александр. Как тебе нравится здесь у нас, в епископской резиденции?
Александр: Как змее в муравейнике. Только ещё хуже.
Эдвард: Ты не любишь своего отчима, не так ли?
Александр: Я должен отвечать?
Эдвард: Помнишь, у нас с тобой примерно год тому назад был весьма важный разговор. Он касался некоторых вопросов морали.
Александр: Это был совсем и не разговор.
Эдвард: Что ты имеешь в виду?
Александр: Говорил Епископ, а Александр молчал.
Эдвард: Молчал и испытывал стыд, наверное. За свою ложь.
Александр: С тех пор я поумнел.
Эдвард: Ты хочешь сказать, что стал лучше лгать?
Александр: Приблизительно так. Да.
Эдвард: Не знаю, Александр, что ты себе вообразил. Ты думаешь, это все шутка? Ты думаешь, что, можно безнаказанно оскорблять честь другого человека? Ты думаешь, что можно без всяких последствий лгать, изворачиваться, совершать клятвопреступление? Ты думаешь, что мы играем, Александр? Или ты, может быть, думаешь, что это театральный спектакль, в котором каждый произносит свои реплики почти как придется?