Около ушей румяной красавицы звенели колокольчики, пикантно свисающие по обоим концам шляпы, напоминающей то ли логотип ныне закрытого ресторана «Макдоналдс», то ли вход в Московское метро. Потешные остроносые тапочки, удивлённо загибаясь в бублик, завершали костюм прыгающего существа, кажущийся с первого взгляда ансамблем беспечности и лёгкой иронии.
Прижавшись задними местами к стенам, стоя где-то кучками, а где-то – в гордом одиночестве, располагались гости, с интересом наблюдающие за ужимками и кривлянием двухцветного паяца. Держа тарелочки с тоненькими изящными голубыми каёмочками, зрители периодически, словно разборчивые и привередливые голуби, запускали туда вилочки, поклёвывая распироженные на фаянсовых «аэродромах» деликатесы. Кто-то похихикивал, наблюдая развлекательные потуги шута, кто-то стоял серьёзней тучи, надвигая брови на глаза, в которых можно было утонуть, наглотавшись зелёной жижи недоверчивости.
Жизнь старалась, старалась из-за всех сил, по ходу представления пытаясь вынуть из глубины себя зарытые клады театральности и забытые оригинальные па. А что было делать? Ведь она была единственной представительницей богемы на этом празднике жуткой сплочённости и непререкаемой безусловности. Других актёров не было. Некоторые разъехались, так и не поняв, что это веселье носит временный характер и календарные дни фиесты скоро пройдут. Прочих лицедеев просто не пригласили, потому что они были скучны и давным-давно приелись публике.
Заиграла музыка – монументальная, вдохновляющая, обильно насыщенная звуками духовых инструментов. «Бум-бум!» – грозно забили барабаны. «Ту-ту!» – победно задудели медные трубы. Гости приободрились, их глаза засверкали, забрызгав искорками восторга танцпол, где сейчас приплясывала Жизнь. Спины выпрямились, превратив позвоночники в натянутые струны, на которых можно было без труда, даже одним пальцем, наиграть мелодию из популярной блатной песни прошлых лет:
Но никто из публики подпевать не стал, потому что жующие граждане были людьми культурными и образованными, не приемлющими жаргон из подворотни. На всех мужчинах красовались традиционные чёрные бабочки, а дородные шеи дам облегали бусы сплошь из натурального жемчуга и турецкой бирюзы. Каждый был облит с ног до головы французским парфюмом и пускал в других гостей пузыри неслыханной успешности, которые с треском лопались прямо перед носом собеседников.
Всем зрителям пришлись по душе звуки оркестра, постепенно наращивающего громкость. Возможно, за музыкальным пультом сидели глуховатые карлики, ничего не понимающие в высоком искусстве, заворачивающем бемоли и диезы в красочные фантики от конфет. Шоколадные «Алёнки» и «Бабаевские белочки» с орешками наспех распаковывались и враз съедались злыми и обидчивыми коротышками.
Но гости, несмотря на напыщенный вид, были непривередливы. Они с радостью глотали льющийся на них марш победителей. Некоторые даже, оставив тарелки со съестным, начали мудрёные манипуляции руками, показывая, что они хорошо знакомы с русской морской семафорной азбукой. Новоиспечённые юнги-сигнальщики то разводили руки в стороны, то опускали их вниз, то вскидывали правую руку вверх, то сгибали её перед лицом в локте. А те, кто стоял смурной в одиночестве, украдкой клали ладонь на сердце. Видимо, буки хотели послушать, как бьётся их «пламенный мотор», а может, они были просто обычными сердечниками.
Вдруг, как по мановению волшебной палочки, оркестр прекратил играть, наступила гробовая тишина. Даже зелёная навозная муха, непонятно откуда залетевшая на этот праздник, зависла в воздухе, перестав противно жужжать. Створки высокой позолоченной двери, которая затерялась где-то в конце помещения, начали медленно и бесшумно открываться…
Из абсолютной темноты в проёме появилась изящная четырёхколёсная повозка, усыпанная бриллиантами и сапфирами. На ней возвышался большущий, в человеческий рост, аквариум, стёкла которого были практически невидимыми для глаз, словно их сделали из чистейшего хрусталя.
«Буль-буль», – хлюпала вода в прозрачной прямоугольной банке во время движения величавой транспортной конструкции. Растения в аквариуме колыхались в такт бульканию, приветствуя гостей массовой гулянки.
– Он там, он там! – раздались крики со всех сторон. Толпа одобрительно загудела. Гости показывали пальцами внутрь водного мира, высматривая в нём объект своего обожания.