— И в самом деле, счастливая теперь молодежь, — опять вздохнул Астор. — Взгляни на них. Ты бы мог прежде представить себе что-либо подобное?
По улице шли обнявшись два робота новейшей модели.
— Да, похоже, они очень счастливы, — позавидовал Грас.
— А ты кем хотел бы родиться — мужчиной или женщиной?
— Не знаю. Не очень представляю разницу между ними.
Роботы новейшей модели, изготавливались в двух вариантах — мужском и женском — и, помимо того что умели выполнять любую работу, могли еще и влюбляться.
— Пойдем в дом, — предложил Астор. — Солнце уже зашло, чувствуется сырость. Мне бы не хотелось заржаветь.
Поскрипывая суставами, они поднялись со стульев и отправились в мастерскую на обычный вечерний осмотр. Дежурный механик подкрутил Астору ослабевший винт, а Грасу смазал маслом коленный шарнир.
Потом они прошли в гостиную, где роботы-пенсионеры проводили большую часть времени у телевизора.
Усевшись в кресла, они начали смотреть фильм, который сразу же заинтересовал их.
Это оказалась история про любовь. Такие фильмы всегда нравились роботам, хотя они почти ничего в них не понимали. Но эта история о пылких переживаниях двух молодых влюбленных оказалась особенно волнующей.
— Родись я заново и будь я роботом новейшей конструкции, — сказал Астор, — я бы хотел испытать все, что чувствует этот чудный юноша. Должно быть, это необыкновенно прекрасно!
— Как и переживания этой прелестной девушки, — согласился Грас.
По телевидению показывали фильм «Ромео и Джульетта».
Больница «Новая жизнь»
— Имя? — строго спросила медсестра.
— Покойный Джованни Фортини.
Девушка заполняла карточку.
— Когда родились?
— Седьмого седьмого восемьдесят восьмого.
— Когда скончались?
— Двенадцатого третьего текущего.
— Причина смерти?
— Дорожно-транспортное происшествие. Этот негодяй водитель не остановился на красный свет и…
— Не имеет значения, подробности излишни. Какие у вас имеются доказательства, что вы действительно скончались?
— Посмотрите сами. Пульса нет, сердце не бьется, а на лице типичная бледность покойника. К тому же у меня есть свидетельство о смерти с гербовой печатью. Вот оно.
Медсестра взяла документ и подколола его к карточке.
— Мне кажется, все в порядке. К моменту смерти вам исполнилось… Посмотрим… Да, вам исполнилось девятнадцать лет. В таком случае у вас есть полное право поступить к нам.
В больницу «Новая жизнь» действительно принимали только умерших.
— В какое отделение вы хотели бы лечь? — поинтересовалась медсестра.
— В реанимацию, разумеется, куда же еще?
— У нас есть также отделение мумификации, бальзамирования, кремации… Воля покойного для нас священна.
— Нет, нет! Я хочу, чтобы меня реанимировали!
— Тогда пройдите к дежурному врачу отделения реанимации на втором этаже. Лифт в конце коридора.
В отделении реанимации умерших возвращали к жизни. В редчайших случаях, когда это не удавалось сделать, врачи приносили свои извинения:
— Нам очень жаль… Попробуйте как-нибудь сами выйти из положения.
— Следующий!
— Покойный… — предстал перед медсестрой древний старец.
— Я прекрасно вас помню, — прервала его девушка, — покойный Козимо Натали. Вы уже седьмой раз приходите сюда. Первый раз вы скончались при железнодорожной катастрофе, второй — от воспаления легких, потом от утечки газа, далее от перитонита… Мне очень жаль, но мы не можем принять вас.
— Прошу вас, сделайте исключение, не оставляйте меня покойным!
— Это невозможно! Вам уже девяносто семь лет. А мы можем реанимировать только тех, кто скончался молодым. В вашем возрасте нельзя претендовать на возвращение к жизни.
— Но мне нужно совсем немного — лет двадцать всего! Даже десяти хватило бы… Я согласился бы и на пять… Ну, хотя бы один только год!
— Невозможно, не настаивайте. Извините, у меня много работы. Следующий!
И несчастному покойному Козимо Натали пришлось вернуться на кладбище.
Клиника для футболистов
В «Клинику для футболистов» помещают исключительно неудачников кожаного мяча, иными словами, всех, кто получил на поле травму.
Здесь лечат любые травмы: разрывы мышц и связок, повреждения мениска, вывихи и переломы. К тому же, все тут устроено так, чтобы лежачие больные чувствовали себя как на родном стадионе.