Фантастес. Волшебная повесть для мужчин и женщин.

В одной из книг с мистическим названием, которого мне уже не вспомнить, я прочёл о мире, совсем не похожем на наш. Трудно сказать, проза это была или стихи, но когда однажды я попытался по памяти, слабым и неверным слогом записать ту чудесную повесть, стихотворные строчки словно сами просились с пера на бумагу, так что, наверное, хотя бы отчасти, это была самая настоящая поэзия.

Глава 12

Весна в цепях. Зима царит,

Всю землю в плен забрав,

Но Время больше не дрожит

От ледяных забав.

Дуй, зимний Ветер! Время, дуй

И шар земной крути:

В венке из трав и резвых струй

Весна уже в пути!

Сквозь щели Времени видна

Небесная лазурь,

И улыбается Весна,

Сквозь холод зимних бурь.

Д. Э. M.

Люди, верящие, что звёзды управляют судьбами людей, ближе к истине — по крайней мере, по ощущениям — чем те, кто полагает, что небесные тела связаны с ними лишь физическими законами вселенной. Всё, что человек видит, так или иначе имеет к нему отношение. Разные миры не могут существовать без взаимной связи. Даже в центре всего творения лежит дивное Сообщество, а значит, все его части соединены общим родством и опираются друг на друга. Или, быть может, существует иной замысел, ещё более грандиозный, чем всё, что доныне получило своё воплощение. Пустота — это всего лишь забытая жизнь, лежащая за пределами сознания, а рассеянное великолепие туманности — жизнь, ещё не получившая своей окончательной формы и потому пока не доступная мысли; что если в них кроется великое множество таинственных откровений о том, что с иными мирами нас связывают не только наука и поэзия? И сияющий пояс дальних солнц, и мерцающая луна, и красно–зелёное сверкание двойной звезды, кружащейся вокруг самой себя, — всё это части живого дома, где обитает человек, и потому все они неразрывно связаны с тайниками человеческой души, а может быть, и с нераскрытой историей его тела.

В царстве Солнца, в прозрачной его глубине
Целый мир одиноко плывёт в тишине.
Круг за кругом, ещё до рожденья Земли
Он свой путь совершал в беспредельной дали.
Только наша Земля юркой мышью спешит,
Сотни раз вокруг Солнца–Царя обежит,
А седой великан от ворот до ворот
Лишь однажды владенья его обойдёт.
В том миру, средь далёких морей и земель,
Время медленней тянет свою канитель.
Там столетьями Осени пышной краса
Убирает в багрянец поля и леса,
И Зима долго–долго в подвалах хранит
То богатство, что мирно под снегом лежит.
Больше века Весна, прогоняя мороз,
Выбирает сосульки из розовых кос.
Да и Лето так долго считает года,
Словно светлый июнь не пройдёт никогда,
И до края налившись июльской грозой,
Сердце вновь облегчает отрадной слезой.
Детям тем, что зимой появились на свет,
Вряд ли выпадет встретить апрельский рассвет.
Хоть сердца их надеждой счастливой полны,
Не дождаться им бурной, шумливой Весны.
Умирают они среди глыб ледяных,
Не увидев ни трав, ни соцветий живых.
А другие, восстав от предвечного сна,
Когда томное Лето бредёт чрез леса,
Смело с тайны любовной срывают вуаль
И в блаженстве своём обретают печаль,
А насытившись жизнью, под грузом годов
Засыпают средь свежих, душистых цветов.

Дети там рождаются совсем не так, как в тех мирах, что ближе к солнцу. На самом деле, никто не знает, как они появляются на свет. Девушка, в одиночестве идущая по дороге, вдруг слышит чей–то плач — ибо даже там новорождённый начинает свою жизнь со слёз — и, хорошенько осмотревшись, находит крохотного малыша где–нибудь под нависшим утёсом, в кустах, между валунами на склоне холма или в другом надёжном, укрытом от глаз местечке.