Наконец, Милена вышла из комнаты и направилась к комнате переподготовки. Убедившись, что медсестра не вернется в этот блок еще некоторое время, Катерина торопливо открыла дверь и подошла к Майе, сидящей на кровати с книгой.
- Так, ребенок, бросай книгу и пошли со мной.
- Куда? - удивилась Майя, наивно полагая, что с исследованиями на сегодня покончено.
- В главную лабораторию, конечно же! - раздраженно проговорила Катерина, хватая Майю за запястье. Затем, словно спохватившись, ослабила хватку и натянуто улыбнулась: - Нужно провести еще кое-какие исследования.
- А это не больно? - с замиранием сердца спросила девочка.
Катерина пожала плечами:
- Пока нет.
Нервно передернув плечиками, девочка последовала за красавицей-медсестрой в лабораторию.
Главная лаборатория была самой просторной комнатой во всем исследовательском центре. Это было помещение сферической формы, оборудованное по последнему слову техники. Аппаратура здесь была собрана со всех уголков света: США, Японии, Израиля, и, конечно же, России. Флуоресцентные лампы едва слышно гудели, озаряя помещение мягким белым светом.
Катерина завела Майю внутрь и, обратившись к младшему лаборанту Юре Волченко, произнесла:
- Выйди, пожалуйста.
Парень удивленно воззрился на нее, снимая наушники:
- С чего бы это я должен покидать место работы?
- По распоряжению Николая Алексеевича, конечно же, - заносчиво процедила Катерина.
- Ага. Вот как, - задумчиво проговорил Юра. - Ну, ладно. В таком случае, за оборудование отвечаешь ты, Вейс.
- Хорошо, Юра, - натянуто ответила Катерина, делая парню знак удалиться.
Волченко, недоумевая, вышел. Пройдя по коридору всего пару шагов, он встретил Милену.
- Юра? А ты почему не в лаборатории?
- Потому что там Катерина Вейс и Майя.
- Майя? С Катериной? Странно…
- Да, и блондиночка закрылась изнутри, предварительно выставив меня за дверь, - Юра скорчил рожицу, демонстрируя свое отношение к Вейс.
- Все это очень странно… - пробормотала Милена, - …спасибо, Юра. Кстати, сходи на кухню, я испекла печенье. Перекусишь, а заодно расскажешь, пропеклись ли они.
Волченко довольно улыбнулся и отправился на кухню, в то время как Милена снова поспешила к брату.
***
Арсений уже пять дней сидел в камере переподготовки, просматривая научно-популярные фильмы и перечитывая медицинские учебники. Скукотища была неимоверная. Захлопнув солидный том по физколлоидной химии, невесть откуда взявшийся в камере, Смирницкий потянулся и встал со стула, пытаясь размять затекшие мышцы. Его простые упражнения прервал звук поворачиваемого в скважине ключа. В комнату ворвалась его запыхавшаяся сестра, с трудом переводя дыхание, словно после спринтерского бега.
- В чем дело, Милена? - спокойно поинтересовался Арсений.
- Катерина и Майя в лаборатории… - выдохнула женщина, обеспокоенно глядя на брата.
Мужчина обеспокоенно нахмурился:
- Снова поползновения Егозина, тут и думать не надо.
- Что делать, Арсений? - спросила Милена, глядя прямо в глаза брату. Она привыкла принимать все его решения и следовать им беспрекословно.
Смирницкий взъерошил волосы и сжал кулаки:
- В данной ситуации - только следить за действиями приспешников Николая Алексеевича. Пока я нахожусь в камере, я не могу ничего поделать, и я поручаю слежку тебе.
Милена вздохнула:
- Мне это все жутко не нравится. Дети стали яблоком раздора между всеми нами, хотя прежде мы были дружным и сплоченным коллективом.
- Когда дело пахнет успехом и большими делами, о дружбе забывают. Это такой печальный закон жизни. А инновационная сыворотка - это деньги. А дети - успех, - проговорил Арсений, возвращаясь в кресло. - И это отвратительно.
***
Уже битых два часа Катерина возилась с Майей, проводя с ней всевозможные тесты: на силу, логику и возможности тела… Она заставляла девочку проходить головоломки, гнуть металлические прутья и выполнять такие гимнастические упражнения, которые не снились даже гимнасткам. Но девочка была посредственна, и ничто по-прежнему не могло указать на ее скрытый талант.
Вейс уже отчаялась, но тут ей в голову пришла одна мысль, поначалу не показавшаяся ей дельной. Но, все-таки было в ней что-то такое, что предлагало хотя бы попробовать.
- Так, Майя, сейчас я возьму у тебя кровь из вены, на анализ, и на этом мы закончим.
Глаза девочки округлились от страха:
- Зачем?! Я боюсь… Не надо, пожалуйста.
- Так, успокойся! - крикнула Вейс, срывая свое раздражение на ни в чем не повинном ребенке. - Не умрешь!
В ответ на призыв успокоиться, Майя, наоборот, разревелась. Ее плач услышала Милена, сидевшая под дверью. Взволнованная, она принялась колотить кулаками в дверь:
- Катерина! Открой немедленно!
Выругавшись сквозь зубы, Катерина открыла дверь. Милена заскочила в лабораторию, и Майя с громким плачем бросилась к ней. Прижав ребенка к своей груди, Смирницкая погладила Майю по голове, бросив на Катерину испепеляющий взгляд. Та, презрительно хмыкнув, направилась к выходу из лаборатории. Обернувшись на пороге, она обратилась к Майе:
- Сегодня можешь отдыхать, но завтра мы продолжим. Будешь реветь - привяжу тебя ремнями к кровати.
- С ума сошла? - зашипела Милена, успокаивая разревевшуюся пуще прежнего Майю. - Разве можно так с детьми обращаться?
- Ах, ну конечно, курочка-наседка Смирницкая будет мне давать ценные педагогические советы, ха-ха!
Милена сокрушенно покачала головой:
- Когда ты стала такой черствой, Катерина?
Ничего не ответив на этот вопрос, Вейс захлопнула за собой дверь.
========== Когда тайное становится явным… ==========
- Николай Алексеевич? - Катерина нерешительно постучала в дверь личной комнаты Егозина и, когда он, наконец, ей открыл, она вошла внутрь с кислой миной.
- Дай угадаю, - медленно произнес профессор, - у тебя ничего не получилось?
Вейс виновато развела руками:
- Как всегда вмешалась Смирницкая.
Егозин тяжело вздохнул и отошел в другой угол комнаты:
- Так и знал, что все придется брать в свои руки… Ничего нельзя доверить молодежи. Скажи лучше, какие опыты ты успела сделать, чтобы я не повторялся.
Катерина горестно вздохнула и подробно описала все, что она успела провернуть, пока Милена не взяла Майю под свое крыло. Николай внимательно слушал и делал пометки в блокноте, порой переспрашивая нервничающую блондиночку. Вейс же не знала, куда себя деть - холодный расчет, которым так и веяло от Егозина, заставлял ее чувствовать себя втройне виноватой. Закрадывалась мысль, что она недостойна быть здесь, в этой комнате, и даже выполнять мелкие поручения типа “принеси-подай”.
- Это все? - поинтересовался Николай Алексеевич, саркастически подняв бровь.
- Да, - выпалила Катерина и вскочила, как ужаленная. Ей не терпелось выйти из этой холодной, мертвой комнаты. Это давило на ее психику, и Вейс хотела как можно быстрее скрыться в своей миленькой, напичканной безделушками комнатке, и больше не видеть перед собой строгого профессора.
- Катеринка, что с тобой? - притворно-изумленно поинтересовался Егозин. - Только не говори, что я тебя обидел. Ведь не обидел?
- Нет, Николай Алексеевич, - пробормотала Катерина, опустив голову.
- Ну-ну, не расстраивайся. Я не рассердился на тебя. Возможно, я неправильно встретил тебя… Забудь, не обижайся на старика.
Катерина подняла глаза, полные слез. Непривычная мягкость Николая Алексеевича непривычно тронула ее, захотелось плакать. Не выдержав, девушка выскочила из комнаты и, сломя голову, помчалась к себе.