Пока я, остолбенев, смотрела на фото, незнакомка, потирая ушибленный лоб, тоже выбежала из комнаты. Я видела ее впервые, но что-то с ней явно было не так. Переводя взгляд то на снимок, то на лицо девушки, вдруг поняла, в чем дело: человек на фотографии был больше похож на нее, чем на меня. Я запаниковала и закричала:
– Кто ты, блин, такая?! И что делаешь у нас дома?!
Девушка не ответила, лишь бросила на меня сердитый взгляд. Надо было бежать и срочно искать телефон, но я зачем-то снова взглянула на незнакомку. По телу побежали мурашки, и я застыла, словно лед. Все это напоминало чувство, возникающее во время сонного паралича, когда не можешь пошевелиться. В этот момент девушка большими шагами приблизилась и обеими руками с силой схватила меня за плечи:
– Ты, что ты такое?
– А?
– Ты, блин, кто?
Голос девушки дрожал. Когда мы оказались лицом к лицу, у меня возникло странное ощущение, будто смотрю в зеркало.
– Я… я О Йесыль.
– Кто, говоришь?
– Сказала же – О Йесыль.
– Этого не может быть…
Девушка убрала руки с моих плеч и тряхнула головой, а потом села на диван и больше не сказала ни слова.
В конце концов, кто она такая? Похожа на меня больше, чем моя родная сестра Йечжин. Такая же высокая, и черты лица схожи настолько, что нас можно было бы принять за родных. Единственная разница – она полнее, и прическа другая. У меня длинные волосы ниже плеч, а у нее – каре. Может, мама скрывала от меня еще одну старшую сестру?
Я села вслед за девушкой.
Тут совершенно точно стоял бежевый кожаный диван, а этот почему-то из ткани. Голова снова разболелась, и я приложила к ней ладонь.
– Кто же ты на самом деле?
Я молча взглянула на незнакомку.
– Кто ты, в конце концов, такая, спрашиваю?! – еще раз крикнула девушка, разозлившись.
– Сказала же – О Йесыль!
– Я же спросила: кто ты?! – продолжала орать она, проигнорировав мой ответ.
– Уши заложило? Я несколько раз ответила – О Йесыль. Со слухом проблемы?
Девушка злобно посмотрела на меня.
– А вы кто?
Она не ответила.
– Я вам сказала, кто я, а вы почему молчите?
– Я тоже… О Йесыль.
– А? Что, простите? Вы О Йесыль?
Девушка тяжело вздохнула и кивнула.
– О Йесыль – это я!
– Я тоже О Йесыль.
Что за чушь несет эта ненормальная? Будто она – это я!
Я снова взглянула на нее. Девушка подняла правую бровь и тоже уставилась на меня. Эм-м… Это же моя привычка – бровь поднимать.
Внезапно мне вспомнилась народная сказка о том, как мышь превратилась в двойника знатного чиновника, съев его состриженные ногти.
Я окончательно перепугалась и треснула девушку по щеке.
– Чертова мышь! Сейчас же проваливай!
Но мышью та обратно не стала, а лишь ухмыльнулась, сжала кулаки и поднесла их ко лбу.
– Вы правда О Йесыль?
– Да.
– Бред какой-то!
– Я тоже не знаю, как такое, блин, могло случиться, – вздохнула она.
– Мама… позовите маму. И Йечжин.
– Их тут нет.
– Как так?
– Мама с сестрой в Америке.
– В Америке?
Может, это четырехмерное пространство? Мама с сестрой улетели в Америку, а я попала в мир, где одновременно со мной живет другая О Йесыль?
– Они в Майами?
– О чем ты? Мама поехала к сестре в Лос-Анджелес.
– Что?
Не понимаю, о чем она вообще, все как-то неправильно. Это точно был наш дом, но какой-то не такой, и девушка была похожа на меня, но не я.
– Простите, а какое сегодня число?
– Первое июля.
– Разве не первое августа?
– Сегодня первое июля.
– Быть не может. Сегодня первое августа две тысячи десятого года!
– Две тысячи десятого, говоришь? Так ты из две тысячи десятого пришла?
Невероятно, «пришла из две тысячи десятого»? Что опять за чушь?
– Сейчас две тысячи двадцатый год.
– Ты шутишь, что ли?!
Девушка указала на календарь, висящий у входной двери. На нем красовалась надпись «2020».
– Я же только сегодня летела на самолете в Майами…
– Ты летела к тете, а самолет начало сильно трясти, верно? И ты потеряла сознание?
– Да!
Похоже, девушка прекрасно знала, что со мной приключилось.
– Сейчас правда две тысячи двадцатый год, и ты тоже О Йесыль?
Она медленно кивнула.
– Кто мой самый близкий друг?
– Чу Ынчжи.
– В каком квартале я жила до того, как переехала сюда?
– Мы всегда жили в этом квартале.
Похоже, я задаю слишком простые вопросы. Девушка с легкостью отвечала на них. Что ж, значит, спрошу о тайне, которая известна только мне и которую унесу с собой в могилу:
– Тогда с кем был мой первый поцелуй?
– Обязательно называть имя?
Так, девушка медлит с ответом, ух, прям облегчение. Сейчас же две тысячи десятый, что за бред. Она точно врет.