Он энергично кивнул:
– Возражений нет!
– Не ожидал, что мы так сразу сядем, – буркнул Томек, – придётся вводить данные заново.
Они углубились в обсуждение предстоящего манёвра, а я сидел, тупо уставившись в пространство. Прошлой ночью мне приснилась Аурелия. Она вошла в мою крошечную каюту и встала, придерживаясь за косяк. Нет, я не видел лица – лишь очертания стройной фигуры в полумраке, – но это была она. Её голос прозвучал в тишине так громко и ясно, что ощущение реальности происходящего на минуту стало необыкновенно острым. Я попытался встать и не смог.
– Олег, ты знаешь, как называют сотрудников твоего отдела? – задала она странный вопрос.
– Не знаю, никогда не интересовался! – пробормотал я, напряжённо вглядываясь в темноту.
– Я сама первый раз услышала. Когда летела на Марс, – Аурелия замолчала, словно раздумывая, продолжать или нет.
– Ты здесь или мне привиделось? – спросил я.
– Я сейчас уйду, – произнесла она с ноткой печали в голосе. – А вас называют «стервятниками». Потому, что вы прилетаете туда, где смерть и разрушение, и кружите, оценивая ситуацию, можно ли чем-то поживиться. Извини… Ты помог многим людям, работая со спасателями, но знают об этом единицы. Отдел экстремальной оценки упоминают в новостях только в одном случае. Знаешь, до Марса я летела с маленьким печальным мужчиной в трауре. Он осознал, что его дочка умерла, только тогда, когда на ту станцию, где произошла авария, отправили ваш отряд.
– Какое злое прозвище! – сказал я потрясённо. – Никогда не слышал! Мне очень неприятно!
– Я тоже считаю это несправедливым, – раздался затихающий голос Аурелии, – но что поделать…
Ещё мгновение, и она исчезла, растворилась…
Можно понять, какое у меня после этого было настроение! Приснится же такое!
Ещё через один виток мы благополучно приземлились возле здания космопорта.
– Как там дела? – спросил капитан, осторожно ставя корабль подальше от маленького пассажирского звездолёта. Из-за подломленной опоры создавалось впечатление, что кораблик вот-вот завалится на бок.
Александр почему-то не отвечал. Его пальцы скользили по клавишам анализатора. Молчание затягивалось.
– Приборы в порядке! – с вызовом бросил Томек.
Николай успокаивающе кивнул ему. Высокий голубоглазый блондин Томек славился педантизмом – проверял всё до мелочей. Он не терпел никаких замечаний по своей работе.
Александр медленно поднял голову.
– Чисто, – сказал он без эмоций. – Атмосфера практически один в один, как на Земле.
Мы некоторое время молчали.
– Судя по данным приборов, средства защиты нам не понадобятся! – добавил Саша для ясности. – Напомню, что до катастрофы колонистам приходилось выходить на улицу в респираторах!
– Может быть, действительно неисправность какая? – с надеждой спросил капитан.
– Я лично проверил все приборы, о какой неисправности ты говоришь? – Томек поджал губы и обиженно отошёл в сторону.
Да, такая ситуация кого угодно собьёт с толку. Мы переглянулись, чувствуя себя на редкость неуютно.
– Может быть, пока не стоит сообщать об этом на Землю? – продолжал капитан. – Такого просто быть не может! Мы видели снимки со спутника.
– А самого спутника нет, как нет, – подал голос Александр. Его худое лицо с резко выступающими скулами было бесстрастно.
Мы склонились над экраном анализатора. Да, все в норме. Но это немыслимо!
– Матка боска! – раздался вдруг изумлённый возглас.
Бортинженер тыкал пальцем в иллюминатор – совершенно несвойственный нашему хорошо воспитанному коллеге жест. Мы быстро подошли к нему и взглянули сквозь стекло. К нам присоединился Питер, подвижный как ртуть бортмеханик с пухлым розовощёким лицом доброго повара. Он также был у нас по хозяйственной части и знал в лицо каждую пылинку на корабле.
По полю в направлении корабля двигались три фигуры, одетые в голубую форму гражданских медиков. Двое мужчин и одна женщина. Я видел, как блестят на солнце золотые волосы незнакомки. Николай, немного подумав, дал команду открыть люк. Мы гурьбой переместились в переходный отсек. На всякий случай капитан проверил показания анализаторов и там. Нет, за бортом всё чисто. Люк открылся, и мы вчетвером начали осторожный спуск. Питера оставили на дежурстве. Если честно, нас всё ещё не оставляло ощущение нереальности происходящего.
Женщина помахала нам рукой. Что-то знакомое почудилось мне в её облике. Эта уверенная лёгкая походка, высокая фигура… Я не верил своим глазам – Аурелия! Она поменяла причёску и цвет волос. Золотые локоны красивой волной падали на плечи, ярко сияли внимательные голубые глаза. Они подошли к нам совсем близко.
– Здравствуй, Олег, – голос Аурелии звучал спокойно.
Я взял себя в руки и познакомил медиков с участниками экспедиции. Аурелия представила своих спутников. Фрэнка я однажды встречал. Он был отличным врачом и порядочным человеком. Как же тесен мир! Я нисколько не удивился, что второй мужчина в их группе – старый знакомец Чель.
Ладожане сразу попросили разрешения осмотреть груз.
– Но что здесь случилось? – воскликнул капитан нетерпеливо. – Произошла какая-то страшная ошибка! Или намеренная дезинформация… Может быть, даже вторжение? С орбиты пропал спутник!
– Не волнуйтесь, – успокаивающе произнёс Фрэнк, – все объяснения лучше отложить до визита в больницу.
Николай начал было возражать, но Аурелия и Чель поддержали коллегу. Ничего не оставалось, как ждать. Не силком же было из них информацию вытягивать?!
В грузовом отсеке гости провели совсем немного времени. Питер обрадовался визитёрам и быстро и чётко рассказал о том, что где лежит. Я наблюдал за реакцией чудом выживших людей, но так и не понял, всё ли необходимое мы привезли, довольны ли они. Но у меня своя работа, у них своя. Так что я воспринял молчание как знак одобрения.
Александр следил за ладожанами цепким взглядом.
– На планете немногим более двухсот тысяч жителей. По всем данным уцелеть не должен был никто, – сказал он мне тихо. – Поневоле задумаешься о марсианских «родственниках» старика Брэдбери.
Я не читал Брэдбери, но слышал об этом древнем писателе. Странно, какие ещё родственники? Насколько я знал, Брэдбери умер задолго до начала колонизации Марса. Поэтому я только пожал плечами. Александр часто ставил меня в тупик своими рассуждениями. Видимо он воспринимал нас с Лиской как одно целое. На Земле мы вместе иногда посещали выставки и концерты, и он вёл с Лиской долгие беседы о музыке и литературе.
Аурелия, обладавшая тонким слухом, повернулась в нашу сторону и, увидев моё озадаченное лицо, впервые слегка улыбнулась.
– Можно и о «Солярисе» задуматься, – заметила она. – Рада, что вы любитель чтения, Александр!
– Надеюсь, вы не Хари, – Александр шутливо поклонился.
Я опять промолчал. Слово «Солярис» мне ничего не говорило, хотя я был уверен, что когда-то слышал его. Что-то связанное с океаном.
– Ну, Хари, если помните, появилась на рассвете. А сейчас ясный солнечный день! – Аурелия глядела на Сашу, но мне почему-то показалось, что она обращается ко мне. – А вообще, я могу возникнуть в любое время суток. И ночью!
Она кокетливо посмотрела на Александра, а по моей спине пробежала холодная дрожь.
Томек, услышавший разговор, счёл нужным вмешаться.
– Я как соотечественник великого фантаста могу подтвердить слова нашей очаровательной собеседницы. А явление такой пани ночью – редкое и прекрасное событие!
Второй, после техники, страстью Томека были красивые женщины. Он подошёл ближе и попытался взять Аурелию за руку, но она сумела вежливо отстраниться.
– Скажите, Томаш, а сороконожка с Флоры действительно махала вам платочком на прощание? – лукаво спросила она, став вдруг неуловимо похожей на Лиску.
Томек смутился, но не спасовал:
– Нет, нет, откуда там платочку взяться. Она махала веточкой. Что-то вроде верблюжьей колючки.
– По-моему, пора ехать в город, – вмешался Николай. – Ещё наговоритесь.