— Николай Гаврилович, меня сегодня никто не спрашивал? — спросил он.
Челюбеев перестал хлебать суп, поднял голову от кастрюльки.
— Что? — он осознал вопрос и отрицательно замотал головой. — Не, Аркадий Наумович, никого не было. Я бы видел, весь день дома находился.
Физиономия у него была самая искренняя, только вот головой мотал он, пожалуй, слишком энергично. Словно мозги пытался взболтать. Впрочем, откуда в голове у артиллерийского подполковника мозги? Кость там у него.
— И никто не спрашивал? — снова спросил Штерн.
И опять скрябающие движения ложки по дну кастрюли прекратились.
— Нет, — подумав, сказал Челюбеев. — Даже и не звонил никто.
Челюбеев жевал, и глаза его смотрели куда-то в пустоту. «Очередной донос обдумывает», — решил Аркадий Наумович.
Неприязнь к соседу была так велика, что Штерн не выдержал. Одевшись, он вышел на улицу и позвонил из телефона-автомата. Ему повезло, трубку взял сам Авруцкий.
— Добрый день, Валентин Николаевич, — сказал он. — Штерн вас беспокоит. Не забыли еще?
— Что ж случилось, Аркадий Наумович? — с легкой иронией спросил подполковник. — Совесть замучила? Все-таки решили поделиться с государством своей находкой?
— Я же говорил: нет у меня ничего, — заявил Штерн. — Конечно, Валентин Николаевич, я понимаю, бывшему зэку веры нет. Тем более что вы за ним не в один глаз смотрите. Но вы бы сказали своим людям, уж если роются в вещах в отсутствие хозяина, пусть хоть незаметно это делают. Соседа зачем-то во все посвятили!
— Погодите! Погодите! — неподдельно заволновался на другом конце провода собеседник. — Вы говорите, что у вас кто-то делал сегодня обыск? Не кладите трубку, — Авруцкий замолчал, и Аркадий Наумович понял, что подполковник с кем-то советуется, зажав микрофон ладонью. Наконец он снова заговорил. — Вы где находитесь, Аркадий Наумович? В квартире?
— Нет, — признался Штерн. — Чего человека смущать? Все-таки гражданский долг выполнял. Я из автомата звоню, рядом с домом.
— Возвращайтесь в квартиру, — велел Авруцкий. — Я сейчас подъеду.
Странное дело, направляясь домой, Аркадий Наумович испытывал смущение и неловкость. Словно сделал что-то пакостное и непотребное. Все дело было в звонке, неожиданно понял он. Не надо было звонить. Этот звонок подполковнику Авруцкому выглядел точно просьба о помощи. Штерн уже понял, что гэбисты к обыску отношения не имели. Тогда что же получалось? Получалось, что комнату обыскивали уголовники, которые все-таки не оставили мысли овладеть мифической платиной. Или золотыми слитками, которые якобы перевозили контрабандно стратостатами с сибирских приисков. Третьего просто не могло быть.