Джино поднял голову из-за камеры и сказал:
– Пусть начинают, я готов.
Барни повернулся к Оттару, который стоял, небрежно опершись на рулевое весло.
– Ну-ка, дай команду.
Усталые матросы что-то мрачно пробормотали себе под нос и снова навалились на деревянные рукоятки шпиля. Они поднимали и опускали парус и плавали взад и вперед по заливу с самого рассвета, пока Джино снимал корабль в разных ракурсах. По мере того как вращался барабан шпиля, смазанная жиром веревка из моржовой шкуры с шипением поползла через дыру к вершине мачты, поднимая тяжеленный холщовый парус, который еще более утяжеляли полосы из тюленьей кожи, нашитые на него для придания формы. Джино направил объектив на парус, снимая его подъем.
– Уже поздно, – сказал Оттар. – Если мы отплываем сегодня, нужно делать это поскорее.
– Мы уже почти закончили, – успокоил его Барни. – Я только хочу снять корабль, когда он выходит из залива, и на этом закончим.
– Ты же снимал эту сцену сегодня утром, ты сам сказал, что корабль отплывает в рассвет.
– Это было с берега. А теперь я хочу, чтобы ты и Слайти встали рядом у рулевого весла в момент отплытия от родного берега в неизвестное…
– На моем корабле женщина не может стоять у рулевого весла.
– Она не будет управлять кораблем, просто встанет рядом – может быть, возьмет тебя за руку. Я не прошу у тебя слишком многого.
Когда парус достиг вершины мачты, Оттар стал отдавать распоряжения. Трос, на котором поднимался парус, был снят с барабана шпиля и закреплен намертво, а на его место помещена веревка от якоря. Усилиями матросов, которые Джино запечатлел на пленке, якорь начал подниматься со дна залива. Якорь – килик – представлял собой огромный камень, обшитый деревянными брусьями и обросший водорослями. Корабль начал набирать скорость, ветер наполнил парус, и Барни вернулся к съемкам.
– Слайти! – позвал он. – На сцену, и побыстрее.
Было совсем не просто перейти с носа на корму кнорра, когда корабль был полностью загружен. Поскольку кнорр был без трюмов и всего лишь с двумя крошечными каютами, на палубе находился не только весь груз, но там же сидели и лежали более сорока человек, шесть низкорослых коров и связанный бык, стадо овец и два козла, стоявшие на верху тюков. Крики, меканье и мычание наполняли воздух. Тем не менее Слайти сумела преодолеть все препятствия, и Барни помог ей вскарабкаться на крошечное возвышение у рулевого весла. На Слайти было белое платье с глубоким декольте, и выглядела она очень привлекательно с распущенными белокурыми волосами и щеками, розовыми от ветра.
– Встань рядом с Оттаром, – сказал ей Барни, затем быстро удалился из поля зрения съемочной камеры. – Начали!
– Их затылки – великолепный кадр, – прокомментировал Джино.
– Оттар! – крикнул Барни. – Ради Тора, повернись к нам. Ты смотришь не в ту сторону!
– Нет, я смотрю как раз в нужную сторону, – упрямо ответил Оттар, сжимая в руках длинное рулевое весло и сурово глядя назад на исчезающую землю. – Когда покидаешь сушу, нужно всегда смотреть на нее, чтобы взять верное направление. Так всегда делается.
После продолжительных уговоров, лести и подкупа Барни удалось уговорить Оттара встать так, чтобы он мог править, глядя через плечо. Слайти стояла рядом с ним, положив руку на борт рядом с рукой викинга, и Джино удалось отснять вид удаляющегося берега.
– Стоп! – скомандовал наконец Барни, и Оттар с облегчением занял правильное положение.
– Я спущу вас на берег у мыса, – сказал Оттар.
– Отлично, – ответил Барни. – А я свяжусь по радио с лагерем и вызову грузовик.
Самым трудным при высадке была выгрузка камеры, и Барни оставался на борту до тех пор, пока камеру не переправили на берег в целости и сохранности.
– Ну, Оттар, увидимся в Винланде, – сказал он, протягивая руку. – Доброго тебе пути.
– Конечно, – ответил викинг, сжимая своей ручищей руку американца. – Отыщи для меня место получше. Вода, трава для скота, много деревьев.
– Постараюсь, – сказал Барни, тряся рукой: он пытался восстановить кровообращение в своих побелевших пальцах.