Вот такой казус – то ли у Лео ракшасофобия, то ли опять сработала некая звериная табель о рангах.
Осторожно забравшись в лодку, кот в этот раз устроился на корме, оставив меня между собой и оборотнем, который наконец-то погрузился в нормальный сон. Его дыхание выровнялось и стало глубоким. К тому же почти все раны затянулись и подернулись коркой, а с кожи ушла болезненная бледность.
Даже завидно немного.
С чувством выполненного долга я направил лодку в сторону озера и через полчаса уже загонял ее в заросли тростника. Сначала мы прошли несколько узких проток, затем я пропихнул лодку сквозь путаницу полегшего старого тростника, заросшего паутиной и еще какой-то гадостью. Было видно, что здесь давно никто не появлялся. Надеюсь, что я не ошибся в своих расчетах.
Когда пихать лодку дальше уже не было ни сил, ни возможности, я повернулся к коту и устало выдохнул:
– Бди. Если что, разбудишь.
Затем свернулся клубочком и мгновенно уснул.
Глава 9
Проснулся я совсем не потому, что выспался, а потому, что не спалось кое-кому другому. Но первое, что ощутил, – это страх. Мне почудилось, что судьба забросила меня обратно в тело старика. Только через минуту легкой паники удалось осознать, что я все еще в юном теле, правда изрядно потрепанном и оттого ноющем, а также постреливающем в разных местах. Особенно докучали ноги и почему-то седалище. Скорее всего, из-за неудобства нестандартной постели.
Справившись с накатившим страхом, я наконец-то обратил внимание на того, кто меня разбудил. И был это вовсе не Леонард. Шен выглядел до омерзения бодрым, что не добавляло мне оптимизма, как и не по-весеннему злое солнце, уже достигшее зенита.
Нам бы еще спать и спать, но ракшаса явно мучили очень важные для него вопросы.
– Иг Нат, – уже привычно разделил мое имя Шен и, вздохнув, все же решился спросить: – Учитель?
Мой словарный запас был еще беднее, так что я просто сокрушенно помотал головой. Парень все понял верно. Он заскрипел зубами и, обхватив голову руками, как-то весь скукожился на лодочной лавке. И в таком положении он просидел минут десять, но затем все же справился с отчаянием и спросил теперь уже с мрачной решимостью на лице:
– Вейдун? Учитель… ники?
Он наверняка имел в виду других учеников.
– Вейдун жить, – попытался я ответить, вспоминая, какие слова известны юному полиглоту. – Ученики не знаю. Те, что биться дракон, – не жить.
Шен завис еще на пару минут, но затем посмотрел мне в глаза и произнес с коротким поклоном:
– Се се, Иг Нат. – Затем он стукнул себя в обнаженную грудь и ткнул в меня пальцем. – Ты, я идти Тяньзинь.
А вот это правильные слова. Странное вступление я тоже понял – это он меня так поблагодарил.
Я в ответ облегченно кивнул и радостно увидел, что ракшас уверенно берет бразды управления нашим куцым отрядом в свои руки.
Он указал рукой на солнце и изрек:
– Ждать. – Затем медленно провел рукой от зенита к горизонту и добавил: – Ты, я идти Тяньзинь. – Затем указал пальцем на меня и на дно лодки: – Ты спать.
Ну, спать так спать. Солнце, конечно, мешает, но соломенная шляпа мне в помощь.
И ведь помогла – когда проснулся уже в сумерках, я почувствовал себя относительно выспавшимся. Даже тело болело намного меньше, но при этом очень хотелось есть. Судя по выражению морды прикорнувшего рядом кота, он полностью разделял мои чаянья.
Увы, с этим делом явно придется подождать. Что-то я сомневаюсь в рыбацких способностях Леонарда.
Сумерки уже окутали заросли тростника, так что Шен без особых опасений начал выводить нашу лодку на глубокую воду. Причем делал он это намного лучше меня, но я уже перестал удивляться – в этом мире в бытовом плане все всё делают лучше меня.
Шен прекрасно знал местность, так что уверенно вел нас на противоположный конец озера. Сейчас на водной глади мы были одни, и вечерняя жизнь проявляла себя лишь по берегам. Там слышались голоса людей, иногда смех, и мелькали смутные тени на фоне россыпи бумажных фонарей. Окраины Пекина жили своей обычной жизнью, не подозревая, что совсем рядом происходят события, способные кардинально поменять их судьбу. Но это неудивительно – девяносто девять процентов населения Земли живет именно такой жизнью, а потом просто стенают, спрашивая у неба, за что им такие испытания.
Из озера мы попали еще в одну речку, а затем всего после получаса движения по медленному течению вышли в очередное озеро. Этот водоем был как бы не больше предыдущего. Даже не подозревал, что в столице Китая столько всего водного: прямо Венеция какая-то.
Из второго озера мы мирно и спокойно вышли еще в одну реку, но прошли по ней не так уж много. Шен повел лодку к берегу и пристал к очередным мосткам. Время было позднее, так что хозяева этой мини-пристани должны уже спать. Впрочем, присмотревшись, я заметил печальное состояние строений и понял, что никаких хозяев здесь нет.
Когда мой проводник уверенно свернул к берегу, я лишь горестно вздохнул – слишком уж мне понравилось путешествовать в лодке, да и водная гладь вокруг успокаивала и умиротворяла. А вот суша одним своим видом намекала на притаившуюся там опасность. Этой ночью серп луны стал еще тоньше, и помощи от него было меньше, чем от звезд. И если перспектива пешего путешествия меня лишь опечалила, то процесс выгрузки на мостки вызвал мучительный стон. Как оказалось, сидя в лодке, я даже не представлял, в каком состоянии находится мое тело. Казалось, ныла каждая жилка в измученном организме.
Ну вот где сейчас все эти медицинско-магические штучки, когда они так нужны?
Еще одна галочка в дырявом блокноте моей памяти – не забыть поинтересоваться, нет ли в продаже каких-либо тонизирующих зелий. Список упущенных мною нюансов пугал своим размером и показывал, что я совсем не Филеас Фогг с его умениями всегда и везде заранее обеспечить себя сверхполезными мелочами.
Выбравшись из лодки, Шен уверенно повел меня в подсвеченный гогглами мрак китайской ночи. Наконец-то оказавшийся на суше Лео радостно засеменил рядом со мной. А я, кряхтя как старый дед, поковылял за Шеном, с ненавистью сверля взглядом его спину.
Ну вот где справедливость? Еще вчера он нуждался в транспортировке на моих совсем не богатырских плечах, а сейчас скачет бодрым козликом!
Как ни странно, щадящий темп бега постепенно разогрел тело, и боль отступила. Я даже начал получать удовольствие от столь динамичного передвижения по лабиринтам узких улочек. Из ракшаса поводырь получился ничуть не хуже, чем из кота. Да чего уж там – оборотень вел нас по самому безлюдному и простому маршруту из всех возможных. Так что я ничуть не удивился, когда мы всего с парочкой привалов вскоре оказались за городской чертой.
Возле еще одной речушки остановились почти на час, а затем, после переправы через брод, был последний рывок. Уже в предрассветных сумерках, перевалив через холм, мы вошли еще в одно нагромождение зданий. У меня даже мелькнула мысль, что Шен опять завел меня в какой-то из пригородов Пекина, но все более отступающая мгла позволила мне рассмотреть, что мы находимся просто в большом поселке на берегу полноводной реки. До противоположного берега было метров двести, не меньше.
Уже начало светать, когда мы подошли к одному из утлых домиков в ряду крытых тростником примитивных зданий. Шен сначала тихо позвал, затем крикнул чуть громче, но и второй призыв остался без ответа. Он уже собрался перескочить через хлипкий заборчик, когда из дома послышался скрипучий голос, и, шаркая ногами, во двор вышел дедуля, чей невысокий рост еще больше уменьшила старческая сутулость.
Шен с поклоном поприветствовал старика. Бедный наряд дедушки никак не сочетался с уважением, которое выказал ему ракшас. Дед поклонился в ответ.
Как говорила Алиса, все страньше и страньше.
Диалог между двумя китайцами не принес мне ни крохи информации, но я все равно слушал. Явно коротко поинтересовавшись делами деда, Шен что-то уважительно ему сказал. Старик, чуть подумав, ответил. Ракшас тут же полез за пояс своих портков, где у него оказался кармашек на экстренный случай, и выудил оттуда пару желтых монет. Но не это удивило меня, а то, с каким буквально царским достоинством старик отказался от подношения. Шен продолжал настаивать, но насильно пихать монеты не решился. Не знаю, сколько продолжилось бы это непонятное противостояние, но его прервал Леонард. Кот весь напрягся и вздыбил шерсть буквально на всем теле. Он смотрел на холм, через который мы перебрались всего пару минут назад.