— Что ты имеешь в виду?
— А то, что все вы — скандалисты. Соседка мне то же самое говорила. У нее тоже сначала муж пошел на телефонную станцию и, конечно, тут же поскандалил с администратором. А на следующий день она сама пошла. И что ты думаешь? И в два счета поставили фоновидик!
— Слышал я о таких штучках. Еще раньше, когда фоновидиков и в помине не было. Вечно у них там какие-то фокусы, на телефонной станции. Но на этот раз ничего не выйдет. Он ведь фамилию мою запомнил.
— Во всяком случае, я попробую. Схожу туда завтра. Если подумать хорошенько, женщины по природе своей гораздо больше склонны к эксгибиционизму, чем мужчины. Так же как и к долгим телефонным разговорам. Разве раньше, в эпоху телефонов, мужчины болтали друг с другом так долго при помощи этого аппарата?.. Да и теперь статистика подтверждает, что женщины гораздо чаще пользуются фоновидиком, чем мужчины. И вообще сейчас наступает эра феминизации культуры. Совершенно естественно, что форсирование фоновидиковой цивилизации — дело женского пола. Кто знает, может быть, моя жена сумеет добиться фоновидика гораздо быстрее, чем я.
Назавтра жена отправилась на телефонную станцию, не имея при себе ни единой справки, и за один день выполнила все формальности. Заявку у нее приняли.
А на следующий день нам поставили фоновидик.
Теперь наша семейная жизнь изменилась коренным образом. Жена целыми днями просиживает у экрана фоновидика и болтает с подругами. Если я обращаюсь к ней с каким-нибудь вопросом, она, как правило, не отвечает. А если я уж очень пристаю, очередная подруга бросает на меня укоризненный взгляд.
Я сам фоновидиком почти не пользуюсь, хотя порой он мне необходим до зарезу. Я не имею возможности связаться с клиентами по фоновидику, потому что наш номер всегда занят. Подруги жены так и мелькают на экране. Приходится мне действовать по старинке — звонить заказчику по телефону или ехать к нему домой со всеми проектами и чертежами.
Не думайте, что моя жена только судачит и сплетничает по фоновидику. Она и покупки делает, и различные заказы. Теперь она выходит из дому раз в неделю на несколько часов. Отправляется в косметический салон наводить красоту.
Да, фоновидик у нас есть как у прочих порядочных, знающих себе цену людей. Но люди людям рознь. То есть я хочу сказать, что мужчины — это одно, а женщины совсем, совсем другое. Что значит фоновидик для мужчины? Еще один предмет домашнего обихода, который причиняет страдания. Вообще-то наплевать! Одним страданием больше, одним меньше — какая разница?! Но… странная штука получается. В нынешнее время по-настоящему живут только женщины. А мужчины прозябают.
Что же дальше-то будет, а?
Кэрол ЭМШУИЛЛЕР
ОХОТНИЧЬЯ МАШИНА
Перевод с английского И.Почиталина
Машина ощущала быстрые удары сердца Руфи Мак-Алистер, точно так же как она ощущала биение сердца любого животного. Ладони ее рук были влажными от пота, и машина тоже ощущала это — она ощущала также дыхание женщины, вдохи и выдохи. И слышала ее нервное хихиканье.
Жена следила за движениями мужа, склонившегося над контрольной панелью машины — серо-зеленого предмета, который они называли то гончей, то бродягой, а иногда — сукой.
— Ну как? — спросила она. — Все в порядке, правда?
Джо повернул винт ногтем большого пальца и вытащил присоединенную к винту проволочку.
— Ну-ка, дай мне свою шпилыгу.
Руфь протянула руку к затылку.
— Ты думаешь, это не опасно?
— Нет.
— Я говорю не только о ней. — Она кивнула в сторону серо-зеленой машины. — Я знаю, что ты способен на всякие штучки-дрючки, например бесплатно получить порцию пива из автомата или несколько лет не платить за телевизор. Я знаю, что ты умеешь обращаться с разными приборами, но ведь, когда мы доставим машину обратно на базу, они же заметят, что кто-то копался внутри.
— Послушай, эти стражники — простые деревенские парни, да к тому же я могу все опять наладить так, что комар носу не подточит.
Серо-зеленая машина стояла на шести ногах так, что Джо мог наклониться над ней; машина чувствовала, что сердцебиение у женщины почти прошло, и слышала, как женщина вздохнула.
— На мой взгляд, у тебя и впрямь золотые руки, Джо. — Руфь вытерла свои влажные ладони о зеленое платье. — Это весовые деления, правда? — спросила она, увидев, что муж коснулся циферблата в верхней части контрольной панели.
Он кивнул.
— Тысяча пятьсот фунтов, — медленно сказал он.
— О-о, неужели он действительно такой большой?
— Еще больше.
И машина почувствовала, как участились дыхание Джо и биение его сердца.
Они высадились два дня назад вместе с палаткой, надувными матрасами и столами, автоматической походной печкой, переносным телевизором, четырьмя охотничьими костюмами (по одному на каждый день охоты) и двумя складными винтовками переменной мощности.
Кроме того, с ними был серо-зеленый змееподобный, жукообразный механический охотник, опечатанный стражником и установленный на трех птиц, двух оленей и одного черного медведя. У них оставался один медведь, и Мак-Алистер, сорвав печать, переставил указатель на бурого медведя, вес тысяча пятьсот фунтов.
— Мне наплевать, — сказал он. — Мне нужен этот медведь.
— Ты думаешь, он будет ждать тебя здесь до завтра?
Джо похлопал по длинной суставчатой ноге машины.
— Если он уйдет, наша старая гончая отыщет его.
Следующий день был ясным и холодным. Джо сделал глубокий вдох и похлопал себя по намечающемуся брюшку.
— Так точно, сэр, — сказал он, — вот день, предназначенный для больших свершений, по-настоящему больших, для настоящего боя.
Он засмотрелся на то, как постепенно блекнет кровавый рассвет, а Руфь тем временем включила печку и достала свой походный косметический набор. Она втерла в кожу крем от загара, затем напудрилась и сразу стала бронзовой, подкрасила губы и веки, а после этого достала из печи две тарелки с яичницей и жареным беконом.
Они сели в надувные автокресла у пневматического походного стола. Джо сказал, что северный воздух всегда вызывает волчий аппетит, и Руфь заметила, что сейчас, наверно, их друзья в городе изнемогают от жары. Тут она хихикнула.
Джо откинулся на спинку кресла и отхлебнул кофе.
— Охотиться за оленем вес равно что за коровой, — сказал он. — Олени совсем не хотят драться. Даже когда наша гончая дразнит их, они думают только о том, как бы улизнуть. Но медведь — совсем другое дело! Конечно, медведи тоже робкие, но наша старушка гончая знает, как с ними обходиться.
— Говорят, больших бурых медведей почти не осталось.
— Это верно, но если мы ухлопаем еще одного, ничего не изменится. Подумай, как медвежья шкура и голова украсят нашу гостиную. Готов поспорить, что все наши гости будут сидеть раскрывши рот.
— Цвет шкуры не подходит к гардинам, — заметила его жена.
— Пожалуй, я устрою это так: хорошенько упакую шкуру и спрячу ее где-нибудь под камнями. А после того как охрана нас проверит, может быть, через пару дней, вернусь и заберу ее.
— Отличная мысль.
Руфь допила кофе и начала обрызгивать лицо и руки жидкостью от комаров.
— Ну что ж, по-моему, нам пора отправляться.
Они пристегнули складные ружья к поясам. Положили в карманы саморазогревающиеся завтраки. Повесили через плечо фляжки-холодильники. Каждый взял складной стул, стол и зонтик от солнца; затем Джо закрепил микрофон, контролирующий действия Механического охотника. Крохотный микрофон лег в гнездо на левом плече, так что Джо мог, повернув голову налево, давать команды охотнику.
— О'кей, псина, — пробормотал он, подняв левое плечо и повернув голову. — Пошли. Двинемся обратно к тому месту, где мы видели его вчера. Оттуда ты поведешь нас по следу.
Охотничья машина бежала перед ними. Она могла двигаться значительно быстрее, чем любое живое существо. Через две-три мили Джо и Руфь остались позади. Машина посылала им сигналы, и они шли, перебрасываясь репликами и помогая друг другу в труднопроходимых местах.