— Да, сэр, вам не позавидуешь. Впрочем, не позавидуешь и мне. Если сюда доберутся мятежники.
— Сомневаюсь я, что они сюда доберутся.
— Не смею вас больше задерживать, сэр, — сказал я вставая. — В случае если я вам понадоблюсь, то я буду на Станции, либо неподалеку.
С порога я оглянулся. Мэр глядел в окно на поселок, и только теперь, глядя на его профиль, я заметил, как он осунулся за эти дни. Но худшее еще было впереди…
Поднимая машину над стоянкой, я вдруг почувствовал, что, наверное, в последний раз на Сэлхе делаю это так спокойно и уверенно. Что уже сегодня, когда я вернусь, ситуация может измениться настолько, что даже посадка станет опасной. Не знаю, то ли на меня подействовал вид старинного грузовика Лэмба — огромной бронированной машины, нелепой и излишней на том Сэлхе, каким он был еще две недели назад — то ли еще что-то, но на какое-то мгновение я даже задержал подъем, сомневаясь, стоит ли рисковать в такой день и не лучше ли переждать его на Станции. Лэмб обычно держит эту колымагу в ангаре у себя на ферме, потому что над ним всегда потешались, стоило ему притащиться на ней в поселок, но сегодня он, видно, никаких насмешек не боялся. Да и не до того сегодня людям, это понятно даже совершенно неискушенному в массовой психологии человеку. А я ведь не зря считался одним из лучших слушателей Академии и всегда набирал по психологическим дисциплинам не меньше двадцати трех баллов.
Но сомневался я недолго, и через минуту поселок уже скрылся за холмами. Я летел на север острова, туда, куда пришелся основной удар урагана. Солнце уже пекло вовсю, и отсюда, сверху все казалось таким же, как обычно. Только прямо по курсу, над вершинами Йенг-хорна и Лакупу самых высоких холмов острова — вились полоски тумана. Я на бреющем полете прошел через седловину между ними, влетел в долину Каопры и снизил скорость. Мне захотелось еще раз — возможно, последний — пролететь из конца в конец по извилистой долине, от истока реки до устья. Я круто развернулся и медленно полетел в десяти метрах от поверхности вверх по течению, к небольшому водопаду на северо-восточном склоне Лакупу, с которого начиналась река. У его подножия, на каменистой россыпи, я посадил машину и вышел наружу.
В Галактике много красивых планет, и еще больше планет безрадостно-серых. Но на любой из них можно найти места уникальные, с суровыми, величественными или, наоборот, идиллически-спокойными видами. В Галактике вообще есть на что посмотреть. Еще Алдор в свое время написал, что надо увидеть тысячи миров для того, чтобы понять, что единственное место во Вселенной, достойное того, чтобы к нему стремится, это место, где ты хотел бы жить. А таких мест на свете крайне мало. И только сейчас, глотая стекающую по скале чистую холодную воду, я понял, что хотел бы жить именно здесь.
Но менять что-либо было уже поздно.
Я побродил, отдыхая, несколько минут, затем залез в машину и быстро полетел в сторону поселка. Пора было действовать.
Назад я летел по прямой, на большой высоте. Солнце жарило вовсю, небо было совершенно безоблачным. Сверху все казалось привычным и обыденным на полях гла-у так как всегда трудились автоматы, как всегда паслись небольшие стада в долинах рек, так же яркими пятнами на фоне тропической зелени выделялись красно-желтые фермерские постройки. И лишь подлетая к стоянке можно было заметить, что происходит нечто необычное. Стоянка, обычно пустынная до самого вечера, сейчас была забита машинами, и мне пришлось пройти над ней из конца в конец, прежде чем я отыскал свободное место и припарковался. Да и то пришлось с минуту покружить, пока с этого места разошлась толпа что-то обсуждающих людей. Большинство из них я видел впервые, видимо это были жители Континента, но одного я узнал — Эрри Санарского, соседа Арна. Выходя из машины, я кивнул ему, но он то ли не заметил моего кивка, то ли не пожелал здороваться со мной. Что ж, вполне понятно — теперь я, как представитель Метрополии, единственный на всем Сэлхе, принимал на себя ответственность за ее действия. Дальше будет только хуже. Надо бы потом перевести машину поближе к Станции. Но пока делать это было бы опрометчиво.