— Откуда мне знать?
— Но вы же догадываетесь. Ему же не айгл нужен. Ему же гораздо большее нужно. Счастье ему нужно. А счастье в этом мире — это такая штука, которая всегда почти достается только ценой чужого несчастья. И он не айгла будет мучить, чтобы желания свои исполнить — он человека какого-нибудь при помощи айгла исполнителем своих желаний сделает. И сам, между прочим, никогда даже не задумается, что же творит такое. Знаю я их. Навидался.
— Не судите, да не судимы будете, — сказал я тихо.
— Очень верная мысль. Но где-то я уже слышал подобное, — Раджкар зевнул, осмотрелся. — А не пора ли и нам спать?
Солнце уже село, небо снова почти полностью закрыли облака, быстро смеркалось. И спать действительно хотелось страшно. Даже как-то об опасности думать не хотелось. Ну ее к черту, философию эту. Дай бог, расстанемся мы через несколько дней вполне благополучно и вполне благополучно забудем друг друга.
— Проверьте еще раз сигнализацию, — сказал я, поднимаясь и отряхиваясь. — А я приберусь здесь.
Мы забрались в палатку, включили защиту и через пять минут уже спали — по крайней мере, про себя я это могу сказать с полной определенностью. Но ночь была беспокойной. Эйгон несколько раз просыпался, стонал, просил пить, и не было никакой уверенности, что к утру он придет хотя бы в относительную норму. А проводить две ночевки на одном месте — почему-то среди проводников это считается очень опасным. Только под утро, когда я сделал Эйгону еще один укол, он успокоился и крепко заснул.
Я очень удивился, когда, проснувшись, он сказал, что сможет идти дальше. Действительно, выглядел он вполне прилично. Мы быстро позавтракали, собрались — я еще раз облегчил его рюкзак — и двинулись вниз по склону.
С утра было пасмурно, но дождь пока не начинался, и идти поначалу было совсем нетрудно — путь шел вниз по сравнительно ровному и пологому склону. Часа через полтора мы вошли в лес. Здесь когда-то уже можно было расставлять ловушки. Но это было давно, я не застал этого времени.
В этом лесу удобных тропинок уже не было. То и дело приходилось перелезать через поваленные стволы деревьев и обходить слишком густые заросли кустарника. Потом, в низине, вообще началось болото. Но сворачивать смысла не было — к Трехглавому холму вообще не было удобных подходов. Мы медленно брели, внимательно приглядываясь к окружению, временами я сверял направление по компасу, и через какое-то время монотонность этого движения стала притуплять ощущение тревоги.
Первым опасность почувствовал Раджкар.
— Вы слышите, шеф? — спросил он, не оборачиваясь. — Кто-то идет справа от нас.
Я остановился, приказал им замереть и прислушался, включив на максимальную чувствительность наружные микрофоны шлема. Если кто и шел справа от нас, то он тоже замер — я отчетливо слышал дыхание моих клиентов, шелест листвы под легким ветром — но справа не доносилось никаких подозрительных звуков. Но теперь я был начеку, и раструб «эктона» смотрел в нужную сторону.
— Сделайте пять шагов вперед и замрите снова, — сказал я тихо. Тот, кто крался справа от нас, замереть не успел, и теперь я отчетливо уловил шелест листьев при его движении. Там, справа, кустарник был густым и непроницаемым для глаз, впереди тоже были густые заросли, и я решил не испытывать судьбу. Узкий язык пламени из раструба «эктона» прорезал заросли, послышалась какая-то возня, потом быстро удаляющийся шелест. Через полминуты все стихло, только слегка потрескивали, распрямляясь, опаленные огнем ветви. Хорошо, что здешний лес почти невозможно поджечь иначе «эктон» в стране айглов был бы бесполезным оружием.
— Кто это был, шеф? — спросил Раджкар.
— Не знаю.
— Пойдем посмотрим?
— Нет. Убежал и ладно, — любопытство его разобрало. Посмотреть захотелось. А если он там не один был? А если там кто-то в засаде остался? Но говорить этого я не стал, и мы молча тронулись дальше.
Вскоре болото кончилось, начался подъем, и я понял, что мы вышли на ближний склон Трехглавого холма. Пора было поворачивать направо, чтобы не переть через его вершину по кручам и обрывам, но минут пять мы еще шли вперед, и только когда ясно обозначился склон, я велел Эйгону поворачивать. Начал моросить дождь, но высокая трава под ногами и прежде была мокрой, так что это пока ничего не меняло. Пора было устраивать привал — Эйгон уже еле держался на ногах — но я все тянул, надеясь найти место получше. И дождался того, что он растянулся, споткнувшись о какую-то кочку.