На экране дисплея крейсера вспыхнула яркая точка, и ещё долго горела, оставаясь на одном месте, а четвёртая точка, не изменяя направления, неслась на облако каменной пыли.
В рубке Сигмикса вначале раздался общий вздох облегчения, а затем опять все замерли.
Это было ещё не всё. Это было только начало хоть и скоротечного, но кровавого боя. Ещё оставались два неповреждённых корабля противника, и они, горя жаждой мщения за так нелепо погибшего товарища, бросились в погоню за кораблём Хосе.
В этот напряжённый момент даже у Мигеля сдали нервы. Его родственник, его любимый шурин Хосе, своими действиями явно желал погубить с таким трудом добытый корабль, и бесславно погибнуть сам.
Мигель, не выдержав драматизма ситуации, побледнев, закричал: «Хосе остановись!!! Дорогой, остановись, не делай этого, впереди у тебя пояс камней! О Виракоча! Ты же разобьёшься Хосе!!!»
Но..., в ответ ни слова - радио молчало.
Мария и Хуанита, закрыв лица руками, плакали, дети ничего не понимая, тоже издали рёв, а король, вне себя от гнева, ударил кулаком по спинке кресла, и при этом жалобно простонал - «Мой третий корабль, мой третий корабль уничтожил этот непослушный, дерзкий мальчишка!»
А Хосе, казалось, желая довести свою гибель до завершающего конца, не долетев до каменного пояса, вдруг снизил скорость корабля, а затем и вовсе остановился. Ему некуда было деваться - перед ним сплошной стеной стояла, пошевеливаясь, словно она была живая, каменная пыль, а позади, на огромной скорости, не стреляя, на него неслись два вражеских корабля.
Четвёртая точка на экране медленно, казалось, лишь влекомая космическим течением и силой инерции, плыла и, одновременно, разворачивалась вокруг поперечной оси в холодной пустоте космоса...
Мигель, в отчаянии, бессильный что-либо предпринять для спасения мальчишки, в изнеможении отпустил штурвал и мешком сгорбился в кресле. Всё! - решил он. Это конец! Он боялся поднять глаза на Марию, зная, какое горе принесёт ей смерть любимого брата.
Смотрите! Смотрите! - раздалось у него за спиной.
Оторвав взгляд от пола, он, к величайшему своему изумлению, увидел на экране монитора не одиноко пылающий корабль Хосе, а два костра. А из динамиков доносился весёлый голос Хосе - «Ну, как я их, а! Запомнят они командира Хосе! На всю жизнь запомнят, сволочи!»
Мигель, услышав это беспардонное бахвальство, рассвирепел - «Щенок!!! Хвастун!!! - заорал он в микрофон, - только покажись мне на глаза, я тебя сам убью!!!»
- Что случилось, командор? - донесся спокойный голос из космоса. Я жив и здоров, а они - горят..., и... ты же сам мне приказал остановиться. Я выполнял твой приказ»
- С тобой невозможно разговаривать! - приходя в себя после пережитого страха за жизнь мальчишки, и немного успокаиваясь, проговорил Мигель, и хотел ещё что-то добавить резкое, но ему помешал Матео.
Чуть хрипловатым, как всегда, голосом, он попросил Хосе рассказать, что это за «финт» он там придумал, а то, добавил он, все на ушах стоят от твоих проделок. А Мигель, так вообще, грозится разорвать тебя на клочки, так что, давай, быстренько выкладывай! Не скромничай.
- Нашли скромника, - ворчливо пробормотал Мигель.
- Да ничего особенного..., - раздался ответ в динамиках.
И присутствующие даже представили, как он, по своей всегдашней привычке, пожал плечами.
Получив приказ Турикука остановиться, я притворился, что у меня что-то не в порядке с кораблём, а сам повернул рули так, чтобы при замедлении придать кораблю вращение...
- Ты нам голову не морочь! Причём здесь вращение? - заинтересовался Матео.
- Притом. Я решил - в неисправный корабль они стрелять не будут, а постараются отбуксировать его на космодром. А меня, то есть, корабль (я уже моделировал такую ситуацию на тренажёре), пока они будут приближаться, развернёт к ним носом, вот тут я и..., он сделал эффектную паузу.
Тут уж все, заинтересовавшись его подвигом, не выдержали, и закричали хором - «Что дальше-то, что дальше?! Да не тяни ты, рассказывай!»
А Хосе, вот хитрец (Мигель внутренне даже улыбнулся), дождавшись, когда у всех начнётся лопаться терпение, эдак спокойненько, продолжил:
...Нуу, кораблик мой уже развернулся носом к ним, я по газам и им навстречу, прямо между ними. Они хоть и обученные в академиях, но олухи стоеросовые. Они не ожидали такого нахальства от меня, и пропустили момент, когда меня можно было в упор расстрелять, а я, оказавшись между двух кораблей, ка-а-к ба-бах-ну с обоих бортов.
Мигель представил себе этого «скромнягу» с потупленным взором, и опять взбеленился: «Я тебе бабахну! Я тебя так бабахну!» - но вслух эти слова не произнёс.