Обговорив все детали, они перекусили хлебом и холодным мясом, а затем всё запили ключевой водой.
Она была настолько холодной, что - «Аж зубы заломило», - поморщился Хосе, схватившись за щеку.
- Холодная, но очень вкусная! Не то, что из-под водопроводного крана, - и своё мнение о воде высказал Матео.
Вернулись домой в ранние сумерки. Женщин с детьми ещё не было.
Почитать, что ли? - решил Мигель.
Поводив взглядом по книжным полкам, вытащил одну, но, открыв, задумался. И так, не прочитав ни одной строчки, просидел с открытой книгой в руках до приезда женщин.
Мысли заполонили голову, тревожные мысли: Вот и приехали на Родину предков! - размышлял он с какой-то непонятной горечью. Знали бы что так получится, осели бы на какой-нибудь незаселённой планете..., завели бы хозяйство.... Даа... крепки мы задним умом..., только вот ничего уже не изменишь. Жаль детишек.... Вдруг со мной что-нибудь случится..., или с Матео, или с Хосе.... А что-то обязательно случится, я это нутром чувствую.... Предчувствие меня никогда не подводило.
Интересным свойством обладает человеческое предчувствие - нет бы, предчувствовать что-нибудь хорошее, праздничное. Так нет, почти всегда, даже обязательно, какую-нибудь гадость преподнесёт человеку это предчувствие. Чтоб ему ни дна, ни покрышки! - тихо ругнулся Мигель.
Внизу зашумели.
Наши женщины с экскурсии вернулись, решил он.
И точно: началась суета, беготня детей, разговоры, а затем он услышал, как стали сервировать стол к ужину.
По удобнее устроившись в мягком, широком кресле, и прикрыв глаза, он решил ещё немного подремать до ужина, но беспокойные мысли вновь заполонили голову: Господи, за эти годы мы столько нового узнали, наш лексикон настолько расширился, что невозможно вообразить. Мы, за восемнадцать лет полёта в космосе и посещение разных планет, сумели, благодаря счастливому случаю, перенестись на сотни, нет, на тысячи лет вперёд.
Узнали то, о чём, может быть, никогда бы не узнали, живя на своей планете, в своей тольдерии.
Ни мы, ни десятки наших будущих поколений, живя своей обычной жизнью, вероятно никогда бы столько интересного и нового не увидели и не узнали.
И всё же, думаю, когда-нибудь сбудется мечта человека, и он будет летать в небе, как птица! Но сейчас..., сейчас меня тянет домой, тянет на свою Голубую Планету..., на свою, такую прекрасную, Землю...
О, Светлоликий Инти, когда же я смогу увидеть свою Родину, и увижу ли я её вообще?
* * *
Мария и Родригес, сидя за общим столом, не столько ели, сколько, перебивая друг друга, делились впечатлениями от поездки:
- Ты бы видел, Мигель, какие в городе высокие здания, а какие широкие проспекты с газонами посредине...
И, перебивая мать, захлёбываясь от эмоций, начинал сын:
- Папа, папа, послушай меня - ну мама, дай я скажу - там столько воздухолётов, прямо туча. А над улицами, представь себе, мосты. А по ним, представляешь, бесшумно проносятся поезда..., красивые, Око-Пака!
- Родригес, ну-ка перестань говорить такие слова! - застрожилась мать на сына.
- Так дядя Хосе говорит же их.
- Не подражай дяде, сынок. Он уже большой, а ты ещё не дорос до его слов.
- Ну-да..., ну-да, - надул губы Родригес, - я уже большой. И папа сказал, что я уже совсем, совсем взрослый, помнишь?
- Мигель, ну скажи ты ему, что нельзя так говорить.
- Сынок, слушай, что мама говорит. Действительно, рановато тебе такие слова говорить.
Мария, не дождавшись, чем закончиться разговор отца с сыном, уже опять затараторила:
...А за витринами, огромными, как наш огород в тольдерии, стоят манекены, да такие расфуфыренные, что прямо беда!
Она, вскочив со стула и положив руки на бёдра, приняла такую уморительную позу, что все присутствующие за столом, засмеялись.
Мигель не успевал поворачивать голову в одну сторону, как тут же требовалось поворачивать в другую.
Словоизвержение закончилось лишь после приглашения к десерту.
Но и за десертом, нет-нет, да возникал разговор о поездке в город, и кто, что видел.
Здесь уж бразды правления захватила Сэлма. Она, так умело, так уморительно, копировала поведение и жесты людей на улицах и в магазинах, что даже всегда серьёзный Матео, улыбался, смотря на кривляния дочери.
Мигель посмотрел на Матео и Хосе с Висентой: у них тоже был вид измученный. По-видимому, им тоже пришлось выдержать солидную порцию взваленных Хуанитой и Сэлмой на их плечи впечатлений.
Ночью, оставшись наедине с мужем, Мария «огорошила» его, высказав предположение, что водитель не человек, а биоробот.
- Представляешь, он ни разу не перекусил, и ни разу не сходил в туалет, и всё время молчал. Помнишь, однажды на вечере у Марсьяла Лаланду зашёл разговор о роботах и их использовании в повседневной жизни.