На следующий день Грифон снова прилетел на маленькую площадь перед церковью и остался там до вечера, неотрывно созерцая каменного грифона над дверями. Младший Каноник один-два раза выходил его проведать, и Грифон, по-видимому, очень этому радовался. Но молодой священник не мог долго оставаться на площади, так как должен был выполнять свои многочисленные обязанности. Никто из горожан не входил в церковь, но домой к Младшему Канонику народ валом валил: все беспокоились о том, сколько еще Грифон собирается оставаться в городе.
— Не знаю, — отвечал священник, — но думаю, что он вскоре пресытится разглядыванием своего каменного портрета и улетит.
Однако Грифон никуда не собирался. Каждый день он по утрам прилетал к церкви, но постепенно перестал оставаться там до самого вечера. Похоже, Младший Каноник ему очень полюбился: Грифон следовал за ним по пятам, когда тот занимался всевозможными делами сообразно своему призванию. Грифон дожидался священника у боковой двери церкви, ибо Младший Каноник ежедневно проводил утреннюю и вечернюю службу, не считаясь с тем, что в церковь теперь никто не ходил. «Если кто-то все-таки придет, — говорил себе священник, — он должен найти меня на посту». Когда молодой человек выходил из церкви, Грифон сопровождал его в дома бедняков и больных, а также часто заглядывал в окна школы, где Младший Каноник занимался со своими сложными учениками. Все остальные школы в городе закрылись, но учеников Младшего Каноника родители спроваживали в школу: дети были такие непослушные, что независимо от появления в городе Грифона родители не стерпели бы их присутствия дома целый день. Но, надо признать, даже эти сорванцы обычно становились паиньками, если гигантское чудище, усевшись на свой хвост, заглядывало в окна класса.
Когда горожане смекнули, что Грифон, судя по всему, не собирается никуда улетать, все, кто мог, уехали. Каноники и высшее духовенство сбежали в первый же день визита Грифона, оставив церковь на Младшего Каноника и нескольких служек, которые отпирали двери и подметали пол. Все граждане, которым это было по карману, заперли свои дома и отбыли в дальние края, в городе же остались только рабочие да нищие. Спустя несколько дней оставшимся жителям пришлось выйти наружу и заняться своими делами, иначе они умерли бы с голоду. Они начали постепенно привыкать к присутствию Грифона — прослышав, что между Равноденствиями он ничего не ест, горожане боялись уже не так сильно, как раньше. А Грифон день ото дня все больше привязывался к Младшему Канонику, много времени проводил подле него и часто ночевал у домика, где в одиночестве жил молодой священник. Это странное товарищество часто обременяло Младшего Каноника, но с другой стороны, он не мог отрицать, что извлекает из их общения много пользы и приобретает много знаний. Грифон прожил несколько сот лет, многое повидал и рассказал Младшему Канонику немало чудесного.
«Все равно что читать старинную книгу, — думал молодой священник. — Но сколько книг пришлось бы мне осилить, прежде чем я узнал бы все, что поведал мне Грифон о земле, воздухе и воде, о минералах и металлах, о растениях, обо всех чудесах света!»
Лето шло, и постепенно приближалась осень. Горожане снова всерьез забеспокоились.
— Недолго осталось, — говорили они, — до осеннего Равноденствия, и тогда чудищу захочется есть. Оно, наверное, страшно проголодалось, так как после последней трапезы много путешествовало. Оно сожрет наших детей. Сожрет их всех, это уж как пить дать. Что нам делать?
На этот вопрос никто не знал ответа, но все согласились: нельзя допустить, чтобы Грифон прожил в городе до ближайшего Равноденствия. Обсудив все хорошенько, люди целой толпой отправились к Младшему Канонику, улучив момент, когда Грифона с ним не было.
— Ты один виноват, — сказали они, — в том, что это чудище обосновалось среди нас. Ты его сюда привел, ты и позаботься о том, чтобы он улетел восвояси. Только ради тебя он вообще здесь остается — хотя он каждый день навещает свою статую, почти все время он проводит с тобой. Не будь здесь тебя, он бы не остался. Твой долг — уйти куда-нибудь подальше, и тогда он последует за тобой, а мы освободимся от ужасной опасности, которая нависла над всеми нами.
— Уйти! — вскричал Младший Каноник, глубоко уязвленный тем, что с ним разговаривают в такой манере. — И куда же я пойду? Если я отправлюсь в другой город, разве я не принесу беду туда? Вправе ли я так поступать?