Глава 21
Все сомнения и предосторожности Матлина на предмет трудоустройства Суфа кончились тем, что несчастного навигатора действительно "оторвали с руками". Правда, не в СП по ремонту электроники, а в шабашку вольных стрелков, которые кидались на любую работу, особенно на ту, что пахла деньгами. Им действительно дали помещение под мастерскую, которое скорее напоминало вросший в почву гараж, и ремонтировали они в основном разбитые машины. Иногда, если повезет, сбывали краденые запчасти; иногда, если не повезет, скупали краденые запчасти. В общем, на счет тысячи в месяц Наталья, конечно, погорячилась, но свои 200-300 долларов Суф имел. И то, если ему эти деньги совали в карман. Имей он свойство контролировать процесс распределения материальных благ, получал бы наверняка больше. Но одно хорошо - лишних вопросов нелегальному эмигранту, как было уговорено, не задавали. Помимо всех своих прочих достоинств, Суф не имел комплекса по части порыться на автомобильной свалке, стащить каркас разутого "Запорожца" под предлогом того, что этот "мусор" все равно никому пользы не принесет. Словом, правильно понимал возложенные на него задачи и из всего натасканного с помойки безжизненного барахла создавал то, что ездило, тормозило, разворачивалось, даже щелкало коробкой передач. Если коробки передач "на свалке" не находилось, он заменял ее конструкцией из ремней, блоков и всего, что попадалось под руку. Коллеги были довольны и пользовали своего молчаливого "товарища" заслуженным авторитетом. Со временем все это притупило бдительность Матлина: он хорошо познакомился с тамошними "классными мужиками", ходил с ними на пиво и ни на секунду не усомнился в том, что деньги их интересуют гораздо больше, чем обстоятельства иммиграции его "шведского кузена". Единственным недостатком Суфа как сотрудника СП "Из-дерьма-конфетку" была его необязательность в плане прихода на работу. Если он вдруг не находил в себе настроения крутить болты и решал, что ему самое время повисеть у шахты в Атлантическом океане, удержать его было трудно. Но зато, коль уж ему в руки попадалась какая-нибудь интересная штуковина, нуждающаяся в его участии, - он не высовывался из гаража до тех пор, пока не добивался от нее результата. За этим делом он мог просиживать по трое суток подряд без сна и еды, и доводы Матлина о том, что он ведет себя не по-человечески, на него не действовали. - Знаешь, что в этой работе самое противное? - говорил ему Суф. Соблюдать ваши технические традиции. Я за час могу перебрать движок, но мне понадобится еще два часа, чтобы проверить, не всобачил ли я туда чего лишнего...
В очередной прогул Суфа Матлину оборвали телефон его коллеги: найди, разыщи, хорошие деньги дают, без твоего "товарища шерстяного" ничего не получится. "Шерстяной товарищ" Матлина очень насторожил: первое, что пришло ему в голову, это то, что слово "шерстяной" - проявление неуважительного отношения к суфовой лысине, которая, по идее проекта, обязана была скрываться под шапкой. Но когда он совершенно случайно узнал, что с арабского языка слово "суф" переводится как "шерстяной", - это насторожило его еще больше: кому-то же пришло в голову порыться в словарях, от нечего делать в арабские словари не лезут... Но во сто крат больше Матлина насторожили эпитеты, типа "гениальный механик", "ему давно пора патентовать изобретения", "его нужно изучать как феномен"...
За эту самую чрезмерно проявленную гениальность Суфу и влетело от Матлина по первое число, как положено. Многоденежный проект подвис, так как Суф не был отпущен для его реализации, а был отослан куда подальше. И все было бы прекрасно, но перспектива повышения, зависшая над карьерой Суфа, оказалась намного более серьезной и жизнестойкой. Его единственного из всей ранее предполагаемой компании взяли в дело. То самое, о котором когда-то говорила Наташа; где деньги из одного кармана брюк переваливаются в другой, минуя налогооблагающие отрасли современной индустрии. Речь шла о ремонте самолета, доломанного в одном из подмосковных авиаклубов. Старенькой модели "Як" для обучения начинающих авиалюбителей с туго набитыми кошельками, которым это, вроде бы, и ни к чему, разве что для обострения жизненных впечатлений. "Мода такая пошла, - объяснили Матлину работодатели, - обучатся, пару раз сядут за штурвал и больше их в клубе не видно. Вроде как сам себе чего-то доказал... и хватит. А машин не хватает". Деньги на проект были, но самолет не летал, не ездил и даже разбору на запчасти не подлежал. Кому пришла в голову идея поставить его "на крыло" разве что самому законченному фантазеру. Суф на технические описания вверенного ему металлолома отреагировал спокойно: "Надо взглянуть. Если там есть чему лететь - значит, полетит". Звездный час Суфа приближался с каждой секундой неумолимо и неотвратимо, как вечное стремление человека в неизведанные глубины космоса. Но, оставшись с ним наедине, Матлин зарубил подобные стремления на корню: "Учти, голубчик, эта штука должна взлетать только после разгона по полосе и, не дай Бог, она получится с вертикальным взлетом..."
Под большое "честное слово" Суф был допущен к работе и справился с ней на удивление быстро, без фокусов, не привлекая лишнего внимания. Но на завершающем этапе нарвался на неожиданный казус, совершенно для него противоестественный. У напарника Суфа были права на управление этим типом самолетов, но Суфу, как главному механику этого безнадежного проекта, первому пришла в голову мысль вскарабкаться за штурвал и предпринять испытательный облет. Ему тут же объяснили, разумеется, всю глубину его неправоты и Матлин даже не попытался бы заступиться, если б ни одна фраза, произнесенная с нескрываемым высокомерием: "Видишь ли, парень, мастерить машину - дело одно, а управлять ей - несколько иное. Летная практика - это то, без чего о самостоятельных полетах не может быть и речи. Как-нибудь в другой раз тебя покатают..." Матлин сам удивился, как ему хватило терпения дослушать это до конца. Суф поразительно спокойно все воспринял. Тем более сам проболтался, что никогда не летал на самолетах. Но возмущение достигло глубины души: - Это у кого нет летной практики? Что ты можешь знать о его летной практике? А вдруг она у него побольше, чем у всего вашего клуба? Что ты вообще о нем знаешь? - Не надо, Феликс, он прав, - остановил его Суф и добавил на языке, непонятном для окружающих. - Дурак всегда прав, потому что только дурак способен узреть истину, - этим аритаборским словозаворотам в свое время обучил его Матлин и никак не ожидал, что они пригодятся Суфу именно на Земле.
Всю дорогу домой Суф был молчалив и задумчив, будто решал для себя один принципиальный вопрос: обидели его смертельно или еще можно жить... Обидеться Суф умел, но был на редкость отходчив. Самой большой обиды хватало лишь до смены темы разговора. Это касалось всего на свете, кроме одного, святая святых, его "летучего" достоинства безотносительно зоны Акруса или неба местного аэроклуба. Вызов попал в самую десятку: - Почему они считают, что я разобьюсь? - удивлялся он. - Я же ездил на машине. Меня этому никто не учил. Собрал, поехал и все нормально. - Вот и я думаю... - согласился Матлин. - Сам разобьешь - сам же починишь. Только как я им объясню, почему ты остался жив? На машине Суф действительно разъезжал даже по городу, даже иногда соблюдая правила дорожного движения и всего раз нарвался на инспектора ГАИ за "лефт-трефик", предпринятый им на загородном шоссе со скоростью сто километров в час. Он терпеливо выслушал все претензии к себе, а когда понял, что просто так ему уехать не придется, воспользовался КМ-лифтом Перры, не забыв захватить с собой машину. К сожалению, свидетелей не оказалось, можно только предполагать, какова была реакция инспектора. Вероятнее всего, он был озадачен. - Почему я должен разбить самолет, - недоумевал Суф, - если эта машина специально сделана для того, чтобы лететь? - Давай договоримся: если тебе дадут возможность полетать одному - попроси у них парашют и твори, что хочешь. Только, если что, постарайся, чтобы парашют раскрылся, ради меня... - Не надо одному! Я же не собираюсь угонять эту рухлядь. Пусть будет кто-нибудь - и мне спокойнее, и соблазна меньше, и вообще... - ухмыльнулся Суф, - я сейчас на Перре не вполне уверен, что один... А ты говоришь, на самолете... - Как это? - Помнишь, мы катали твою подругу? Индикатор машины показал присутствие в салоне четвертого. Как думаешь, кто бы это мог быть? - Али, прохвост! Кто же еще? Но в самолет он с тобой не полезет - его от высоты тошнит. - Теперь каждый раз, садясь за управление, я вынужден сам себя пересчитывать. А как прикажешь пересчитывать себя за штурвалом? Еще не хватало, чтобы его вытошнило прямо на доску приборов. - Ты же в курсе, что он держится за меня... - Один момент, - усомнился Суф, - мы в тот раз даже за орбиту не выходили... А когда выходили - у меня в глазах не троилось. - Ерунда какая... Ты хочешь сказать, что он прицепился к Наташке? Индикатор реагирует только на его человеческое состояние. Или ты хочешь сказать, что он взял моду прятаться от нас под сиденьем салона? - Я ничего не хочу сказать о тех вещах, в которых не разбираюсь. А вот тебе следовало бы посмотреть, как выглядит "раздвоение призрака", прежде чем тащить его сюда. Матлин схватился за голову. - Что ты мелешь! Не пугай меня, не то я "выйду из игры" раньше, чем он. - А я и не пугаю. Просто надо было смотреть, когда предлагал шестирукий. Ты у нас здесь главный мадистолог: возишься с ним - вот и возись, только не забудь спросить, от чего у меня двоится в глазах.