Ох и страшно мне стало! О, как страшно стало, что пленки не рвутся, что пленки с доносами не рвутся, что пленки с доносами не рвутся и оживают, и звучат, звучат, звучат! О, как страшно!
— Я же убил, я же отомстил, я же искупил! — крикнул я.
Я хотел, чтобы услышала Еленя; и поняла, и пожалела — о да, пожалела меня! Но я не дождался ответа — страх погнал меня прочь из дому. Я скатился по ступенькам и, припадая на ногу, роняя обрывки пленки, преследуемый гулом колоколов, побежал навстречу желтому шакальему глазу мертвой луны, лениво ползущей над проспектом Победившей Свободы.
Прозрачная, как вода, цель социализма — благосостояние и культура трудящегося люда — по-прежнему игнорируется или отодвигается на задний план как второстепенная, недостаточная, несущественная.
Это деформирует все программы намеченных преобразований и сводит критику предыдущей эпохи к простой смене вех и обожествляемых лиц. В этом кроется главная проблема будущего развития Китая.
Общее для всех министров и почти для всех королей заключается в том, чтобы во всяком деле поступать прямо противоположно своему предшественнику.
Дело пророков — пророчествовать, дело народов — побивать их камнями.
Пока пророк живет (и конечно, не может ужиться) среди своего народа — смотрите, как он наг и беден, как презирают все его!
Когда же он, наконец, побит, его имя, и слово, и славу поколение избивателей завещает новому поколению, с новыми покаянными словами! «Смотрите, дети, как он велик. Увы нам, мы побили его камнями!»
И дети отвечают:
«Да, он был велик воистину, и мы удивляемся вашей слепоте, вашей жестокости. Уж мы-то его не побили бы». А сами меж тем побивают идущих следом.
Удивительное дело, ни один ясновидец не предвидел заранее, что он будет арестован.
Был однажды такой случай. Дикари нашли в лесу карманные часы, потерянные каким-то путешественником. Они раньше никогда не видели подобной вещи и решили, что это какой-то странный камень. Но их вождь, заглянув внутрь часов, заметил: «Здесь так все сложно устроено, что едва ли такая вещь могла возникнуть сама собой. Ее сделали белые люди».
Но если маленькие часы указывают на того, кто их сделал, то разве не сложнее часов все мироздание? Разве не ясно, что кто-то устроил и пустил в ход этот огромный механизм?
…То поколение, которому сейчас 15 лет, оно и увидит коммунистическое общество, и само будет строить это общество.
Достигнув в подлости больших высот,
Наш мир живет в греховном ослепленье:
Им правит ложь, а истина — в забвенье,
И рухнул светлых чаяний оплот.
Не вокруг творцов нового шума — вокруг творцов новых ценностей вращается мир!
Чем больше я приглядываюсь, чем больше вдумываюсь в происходящее, тем больше утверждаюсь в мысли, что большевизм — такая болезнь, которую приходится пережить органически.
Никакие лекарства, а тем более хирургические операции помочь тут не могут.
Лозунг для масс очень заманчивый.
До сих пор вы были в угнетении, теперь будьте господами.
И они хотят быть господами. Толкуй тут, что свободный строй требует, чтобы не было господ и подчиненных.
Это сложнее, а этот лозунг простой и кажется справедливым: повеличались одни. Теперь будет. Пусть повеличаются другие. Была эксплуатация, теперь будет господство пролетариата.
Хорошие законы порождены дурными нравами.
Свобода — как воздух горных вершин — для слабых людей непереносима.
…Настоящего нет: оно — или долг перед будущим, либо инстинкт прошлого, т. е. зверство…
Главный конфликт России — не между левыми и правыми, а между молодыми и старыми.