Кок – это, собственно, я, Андрей Кокошечкин. Фамилия совершенно непроизносима, вот и сократили – еще в приюте. Двадцать восемь лет, молодой начальник службы безопасности Гетто Скаутов, в подчинении у гроссмастера Орка.
– Командор поручил мне выяснить тайну моего рождения, – отвечаю ему на полном серьезе. – Он знал мою мать, но на вопросы отвечать отказался. Пришлось потребовать у него Печать.
– Ладно, это ваши дела, – хмыкнул гроссмастер. – На всякий случай напоминаю, что твой непосредственный начальник пока я.
В кабинет вошла Таисия, жена гроссмастера; а следом – у меня ухнуло в груди, – их дочь Юва. Мы с Ювой на секунду сплелись взглядами. Захотелось послать работу к черту.
– Опять распекаешь мастера Кока? – осведомилась Таисия с улыбкой. – Он такой милый, ранимый. А ты такой строгий, Андерссон, что даже страшно.
– Ничего, выдержит.
– Простите, шеф, меня тревожит одна вещь, – медленно произношу я. – Понимаю, вопрос неприятный, и трясти тут Вскрытой печатью мне совсем не хочется, но все же… Почему вы отправили зодчего Жалле без сопровождения? Ведь это не первый случай нападения на наших курьеров. Пустить бы следом хотя бы одну тяжеловооруженную капсулу, и все могло закончиться не так катастрофично.
Гроссмастер помолчал, глядя в окно. Ответил сухо:
– Сопровождение было готово. Две тяжелых капсулы и три битбайка.
– И что?
– Командор запретил. Оставил отряд в ангарах. Без объяснений.
Вмешалась Таисия:
– Дорогие мужчины, могут ли ваши дела подождать полчаса? Стол накрыт. Вы пообедаете с нами, мастер Кок?
– С удовольствием, – соврал я.
Пока спускались в столовую, я думал о том, что по-настоящему меня тревожит вовсе не отсутствие капсул сопровождения при курьере. И вовсе не странный приказ командора. Гроссмастер Орк упустил в записях некую деталь, а именно: соглядатай на битбайке, карауливший отправку груза, очень характерным жестом подбрасывал в левой руке банку с эликсиром «Vita». Нервничал. Потом он пил эликсир, держа банку в левой руке. Этот бастард был левшой. А еще, если присмотреться, можно было заметить, что правая рука у него чуть короче левой.
А на платформе среди бандитов-двойников, орудовавших баграми, некоторые были левшами, и руки у них были разной длины. Тварей явно копировали с одного образца – с того же, что и шпиона на битбайке.
Юра Ивкин, староста нашего Гетто, левша. И точно так же, когда нервничает, подбрасывает банки с напитками. И правая рука у него короче левой – результат реверсии, сделанной в подростковом возрасте. Совпадение? Битбайк стоял возле домика родителей Ивкина… Вот и думай теперь, кто послужил образцом для всех этих двойников.
Шаг во Вход, прямо в темное зеркало. Легкое сопротивление, и упругая поверхность словно лопается. Миг невесомости в абсолютной черноте – привычно, давно уже не пугает. Здравствуй, Система… Здесь нет неба, нет открытых пространств, здесь нечего делать людям, страдающим клаустрофобией. Сверху либо серые своды Тоннеля, либо цветной купол пузыря. Ирреальность, рожденная фантазией гениального Скаута, – так по легенде звали сумасшедшего миллиардера, запустившего этот саморазвивающийся мир.
Сзади, по ту сторону Входа, остается гроссмастер. Если обернуться, его кабинет можно увидеть – как сквозь мутное стекло. Шеф включает блокировку, и картинка меркнет. Меня там нет, я уже здесь, состоящий из нулей и единиц. «Дискретный человек» – так это называется. Продукт аналого-цифрового преобразования вещества, нечто похожее на файл… лучше на этом не циклиться, плохо для психики. Именно что «нечто похожее». Казалось бы, я должен чувствовать себя странно. Однако все, как и в реале, – сердце стучит, мысли копошатся, кишечник урчит после обеда.
Попадаю в жилое помещение, состоящее из одной комнаты и ячейки для капсулы. Все это – внутри пузыря, прилепленного к стене Тоннеля. Охотничий домик гроссмастера Орка. «Охотничий» – лишь название, принятое для такого класса строений и пришедшее из романтических времен начала Системы.
В стене Тоннеля выстроена небольшая платформа, на которой стоит мой битбайк. Классный у меня битбайк, недавно делал апгрейд. Выхожу из домика. В отдалении видны другие такие же пузыри, вделанные в стены Тоннеля, один из которых принадлежит Ивкиным. Сажусь на своего любимца, включаю золотую рыцарскую шпору, позволявшую плевать в полете на ПБД, Программу безопасности движения (привилегия, дарованная Академией метапрограммирования), и – в путь…