Совершенно не понимая, почему произвел такое впечатление, я подхватил куртку и бросился следом. Не хватало еще бедняжке заболеть из-за меня. И зачем только полез?
Проклиная себя за глупое поведение, я с трудом догнал Марину возле Александрийского театра. Несмотря на кажущуюся худосочность и болезненность, она летела, будь здоров.
– Стой… да погоди ты, – я схватил ее за локоть.
– Отпусти! – дернулась она.
– Ты забыла, вот.
Я всунул ей куртку. Марина прижала к себе пропажу и смерила меня подозрительным взглядом.
– Быстро ты…
Она резко повернулась, давая понять, что разговор закончен.
– Всегда пожалуйста, – буркнул я ей вслед.
Внутри разливалась злость и обида. Я сунул руки в карманы и тихонько побрел обратно. И вдруг моего плеча тихонько коснулись. Марина по-прежнему сжимала куртку и виновато смотрела на меня.
– Спасибо, я… наверное испугалась, извини.
– Не такой уж я и страшный.
Злость мигом улетучилась. Я смотрел на девушку, на ее худые тонкие руки, острые ключицы и бледную, будто прозрачную кожу, пронизанную дорожками вен, и подумал, что она очень похожа на тот образ героинь, о которых писал Эдгар По: Линор, Анабель Ли, Береника… Девушка-тень, призрак…
Любимый мистицизм снова начал поднимать голову, сравнивая Марину и ее музыку с чем-то таинственным.
Молчание затянулось, и чтобы не выглядеть совсем глупо я предложил:
– Не хочешь пройтись? Ты не подумай… у меня есть девушка, просто ты так плакала… что-то случилось? Может, я могу помочь?
– Вряд ли, – она задумчиво посмотрела в сторону Невского, на секунду взгляд остекленел, но тут Марина моргнула и добавила, – если хочешь, можно пройтись, только недолго, меня мама ждет.
Скажу честно, я никогда не считал Марину привлекательной, но в тот вечер в ней проснулась какая-то внутренняя красота, которую нельзя увидеть, только почувствовать. Марина оказалась отличным собеседником – именно такого друга я всегда хотел – она выслушала все мои жалобы, поддержала, посоветовала не падать духом. Путь любого человека может начаться в совершенно чуждом и отвратительном ему месте, но потом, постепенно набирая обороты, жизнь предоставит не один шанс все изменить.
Конечно, все это я и так знал, но ее слова как-то по-особенному проникали в душу и успокаивали ее. А вот сама Марина говорила мало и будто неохотно. Рассказала про мать и что за ней надо присматривать, что она больна, и вылечить ее нашими лекарствами нельзя. Помогает только музыка.
Я подумал, что она шутит, но Марина выглядела очень серьезной и сосредоточенной. Однако, стоило мне продолжить расспросы, как она замкнулась и тут же перевела разговор на другую тему.
– Ты очень красиво играешь, – сказал я, когда мы уже второй раз обошли сад, – ты училась этому?
– Я… нет… – она испуганно осмотрелась.
– Что? Кого-то увидела?
– Ничего, просто холодно, – она закуталась в куртку, пытаясь скрыть дрожь.
– Честно говоря, я удивлен, что ты не поступила на музыкальный факультет.
– А зачем? Моя музыка не для всех, – она снова оглянулась, – я играю для себя и для…
Тут она резко замолчала.
– Тогда почему ты выбрала литературу? – допытывался я.
– А ты почему?
– Мне показалось, что учеба поможет хоть немного приоткрыть завесу тайны о том, как устроен наш мир, как его видели древние философы и поэты.
– Некоторые тайны лучше не открывать, – сказала она после долгого молчания.
– Наверное, – согласился я и осторожно спросил, – Марин… ты меня извини, наверное, не мое дело, но почему ты плакала?
Она дернулась, словно наткнулась на преграду и снова испуганно оглянулась.
– Да так…
Она хотела еще что-то сказать, но тут налетел ветер и деревья недовольно зашумели. Я готов поклясться, что в кустах возле одной из скамеек на секунду увидел странную тварь с большим желтым глазом посередине. Воздух начал сгущаться, как перед грозой.
– Уже поздно, мне пора.
Она неуклюже махнула рукой и ускорила шаг. Я смотрел ей в след и не мог понять, что меня так беспокоит. То ли Маринина походка, ее приподнятые плечи и втянутая шея, то ли колышущиеся тени, которые словно живые тянулись за ней.
Стоило Марине скрыться из вида, как дышать стало легче.
Дом-работа, работа-дом. Первое время было непросто. Милая обстановка и дружный коллектив оказались оберткой, а начинка была кислой и противной. Администратор кричала и все время подгоняла меня, а улыбчивые ребята, отлучаясь на редкий перерыв, выглядели забитыми и усталыми.