Огромные птицы с криком пикируют на них, какое-то земноводное, похожее на крупную ящерицу, пытается утащить их дневник. То голые отвесные скалы или дремучий лес древнего папоротника обступают их со всех сторон, то заросли водорослей незнакомой конфигурации преграждают им путь по реке. Новую жизнь получили в фильме и другие виды динозавров, еще со времен американского режиссера Мак-Кея, одного из зачинателей рисованного кино, ставших излюбленными персонажами мировой мультипликации. От самого крупного из ящеров сохранилась лишь огромная стопа, которую с любопытством рассматривают герои земановского фильма.
Как всегда, в картине Земана производят большое впечатление мастерство и высокая изобразительная культура режиссера. Ему удалось впечатляюще передать грандиозные масштабы и своеобразие форм древнего мира. Чисто познавательную сторону он сочетает с эмоционально-эстетической, изобретательно яркой, оригинально стилизованной, захватывающей воображение.
Характерно, что Земан для этого, как и раньше при подготовке других своих картин, обратился к поискам интересных изобразительных прототипов. "Я был захвачен, — признавался он, — видом иллюстраций, отображающих, согласно научным исследованиям, лицо несуществующего мира. Но тем не менее это был наш мир, существовавший когда-то и менявшийся в течение сотен тысяч лет, с самого возникновения жизни на земле. Причудливость, странность, почти гротесковая непривычность увиденного поразили и вдохновили меня, хотя я везде стремился лишь подражать действительности, представлять ее именно в том виде, как она должна была выглядеть по определению ученых, которые на основе сохранившихся отпечатков в определенных слоях почвы с большей или меньшей точностью ее описали".
Постоянным консультантом Карела Земана во время работы над фильмом был известный чехословацкий палеонтолог профессор Йозеф Августа, автор нескольких книг о фауне древнего мира.
Отличительная черта фильма — достигнутые в нем гармония и естественное взаимопроникновение научной правды и вымысла, которым принадлежит равная роль в создании его поэтической атмосферы. Сказочная непосредственность и наивность изображения прошлых эпох вступили здесь в органичный союз с научной фантастикой и изображением реального. Режиссер прямо обращался к богатой детской фантазии, отзывчивости, любознательности, видел в них своих неизменных помощников и опору. Земан соблюдал должную меру драматизма, стремясь правдиво воссоздать атмосферу древнего мира и в то же время, учитывая воспитательные цели картины, старался даже в изложении естественно-научного сюжета не оттолкнуть своих юных зрителей использованием подчеркнуто натуралистических деталей. При этом развлекательное и познавательное начала взаимно дополняли друг друга.
В "Путешествии" нашла продолжение приключенческая линия "Клада". И в то же время чрезвычайно возросла роль трюка в утверждении реальности несуществующей были. Создается впечатление, словно Земан непосредственно продолжает в своих рассуждениях мысли Мельеса об особенностях трюка. Так, следуя за мыслью французского режиссера, он отмечает, что трюк должен быть ударным, неожиданным и в то же время подготовленным всем ходом действия, он должен иметь свой такт, связанный с общим ритмом сцены. Особенное внимание в своих высказываниях Земан уделяет выразительности трюка, в известной мере напоминающей искусную выходку фокусника или ловкий турдефорс жонглера. Чистота и изящество выполнения здесь так же важны, как и расчет. Подобно Мельесу, который говорил, что главной и первейшей его заботой было, "адресуясь прежде всего к глазам зрителя", найти для каждого эпизода свежий, еще неизвестный трюк, создающий наиболее сильный эффект, Земан замечает, что, по его убеждению, "фильм, который каждые двадцать метров не изумляет чем-то новым, не может рассчитывать на внимание зрителя".